— Но раньше люди ничего не могли с ним сделать.
— Сейчас все изменилось. Он больше не убийца.
— Слава Богу! Хоть как-то на него повлияли.
— Что, верно, то верно. Виллему, это твоя заслуга!
— Вряд ли я могла оказать на него влияние.
— Но ты же не бросишь дело на полпути? — спросил Доминик. Они ложились спать, разговаривая друг с другом обо всем, по своей старой привычке.
— Теперь нет. Я всерьез думала об этом. Но ведь кто-то должен помочь чудовищу!
— Ну. А у тебя есть план?
— Угу. Хорошо, что можем отложить погоню до весны. Мне надо сделать одно очень важное дело.
— Что именно?
— Чтобы напасть на него, повлиять, мне надо знать, кто он такой на самом деле. Откуда родом.
— Совершенно верно. Знаешь, и я об этом думал. Может, пойти к твоей матери? Я все равно хотел у нее кое о чем спросить.
— Да.
Габриэлла сидела в своем маленьком, больше всего любимом салоне. Все было выполнено по ее замыслу. В оконных рамах флинтглас, глубокие подоконники, толстые ковры и удобные стулья.
Погруженная в свои мысли, она улыбнулась приходу дочери с мужем.
— Мама, верно ли то, что пока мы были в погоне, ты прочитала все тома истории Людей Льда? Записи моего отца?
— Да. Твой отец очень талантливый историк. Было очень интересно. Теперь я знаю обо всех, кого убили тогда в долине Людей Льда.
— Мы с Виллему пытаемся понять, откуда взялся Ульвхедин.
Габриэлла промолчала:
— Ты хочешь сказать, что он может быть из нашего рода? Так жаль, что дневник моей прабабушки Силье затерялся где-то в веках. Она могла упомянуть о нем. Мы внимательно изучили все записи Микаела, но и в них ничего не нашли. Вот все записи. Если хотите, прочтите.
Перелистывая страницы, нашли упоминание о первых поселенцах Линде-аллее: Тенгеле, Силье, Суль, Даге и Лив.
— М-да, — констатировала Виллему. — Похоже, остальные были убиты в долине.
— Как же могло случиться так, что сестра Тенгеля Суннива… Помнишь, Силье нашла ее уже мертвую в Трондхейме… Она спаслась. У нее было две дочери. А нашли только одну, только Суль Ангелику. А вторая, приемная, — ее, кажется, звали Леонарда? — так вот, считается, что она умерла от чумы. Не могла ли…
— В этом что-то есть, — подтвердила Габриэлла. — Какая мать бросит своего ребенка в эти страшные времена? Если подумать… От Суннивы Старшей до Ульвхедина… прошло одно, два, три, шесть поколений! И в каждом был отверженный. Уф, что за перспектива!
— Нет, мама, вы неправильно посчитали, — вмешался Доминик. — Ведь это в нашей ветви рода были отверженные. В каждом поколении! Так что среди возможных потомков Суннивы не могло быть отверженных. Разве что в последнем поколении. Но ведь и Тенгель III, и Альв, и Кристиана из Сконе — вполне обычные люди.
— Ага. Сначала идет Тенгель, потом Суль, Тронд, Колгрим. В следующем поколении — моя старшая дочь, умершая во время родов. Потом на свет появились трое кошачьеглазых, борцов за добро, а потом… потом Ульвхедин. Неизвестный.
Виллему считала, загибая пальцы:
— Тенгель, Суль, Тронд, Колгрим, потом моя сестра, Ульвхедин. Да, шесть поколений. Все верно. Но если предположить, что Ульвхедин и вправду из потомков Суннивы Старшей, тогда в Норвегии должно быть полным-полно Людей Льда!
— Не дай Бог! — поежилась Габриэлла.
Доминик взглянул на Виллему:
— Ты решила выяснить происхождение Ульвхедина с первых дней его появления в этих краях. У тебя были какие-то соображения по этому поводу?
— А как же. Но я исходила из твоих слов!
— О чем ты?
— Ты что, не помнишь? Когда мы стояли на холме у Гростенсхольма, ну когда нашли его следы в первый раз, уже тогда ты почувствовал его тоску. По горной долине.
— Да, — задумался Доминик, — Я совсем забыл. Тогда я ясно увидел эту долину.
— Мы еще гадали, не долина ли это Людей Льда. Но ты сказал, что это Вальдрес!
— Да, теперь я вспомнил.
Виллему глубоко вздохнула:
— Хочу съездить туда, пока не наступила зима. Поедешь со мной?
— А как же. Спросим и Никласа.
— Нет, пусть будет возле Ирмелин. Он врач и может помочь ей. А лекарств у него все равно нет.
— Нет, дети, никуда вы не поедете, — запричитала Габриэлла.
— Поездка совсем неопасна. Он вряд ли поехал в Вальдрес.
Доминик сосредоточился:
— Нет, очень сомнительно.
— Едем. Я жажду крови. Я отомщу ему. За все… За отца, дядю Матиаса… за бедняжку Элису.
— А ведь он не убил ни Калеба, ни Матиаса, — задумчиво произнесла Габриэлла.
— Но все равно!
— Конечно, это его вина. А вот Элиса… Дорогие мои, — всхлипнула Габриэлла, — Ирмелин была сегодня в Линде-аллее. Девочка точно беременна.
— О, милосердный Боже, помоги несчастной крошке, — прошептала Виллему, прикрывая глаза.
— Элиса счастлива, — сухо бросила Габриэлла. — Она вся светится, прямо как мадонна. Дурочка! Но разве кто осмелится посмеяться над ней! Такая милая! Дай Бог, что б у нее все было хорошо. Если у нее тоже родится отверженный, да еще она не переживет родов… Я не стану жить после такого позора!
— А вот я горда, — величественно ответила Виллему. — Хоть он нам не совсем ясен, мы найдем его!
Доминику понравилась мысль о поездке в Вальдрес:
— Нам надо выехать как можно раньше, Виллему. Скоро похолодает.
— Хорошо, завтра выезжаем, — решила она.
Так Габриэлле и не удалось удержать их дома. Впрочем, она и сама сгорала от нетерпения. Так хотелось узнать, откуда же на самом деле взялся Ульвхедин.
Габриэлла не слишком сердилась на Ульвхедина, хоть тот и способствовал смерти ее любимого мужа. Габриэлла была зрелой, мудрой женщиной. Жизненные невзгоды только закалили ее. И ей было хорошо известно то, о чем не знали другие: Калеб был очень болен. Он просто избавился от долгой и мучительной смерти.
Но как же ей не хватало мужа! Как горько и больно! Графиня Паладин — таков был ее титул — была так одинока!
— Виллему, дорогая, — строго сказала она вслед уходящим, — ты не убьешь его. Ты должна сделать из него человека.
