— А ребенок приходился ей родственником? Я имею в виду чудовище.
— А вот и нет. Она помогала его бедняжке-матери. Та переселилась сюда не так давно. Знаете, не всем нравится, когда у женщины будет ребенок.
— Так она умерла при родах?
— О, да! Можно сказать, ее разорвало на куски. Ужасный ребенок! Я таких еще никогда не видала. Плечи у него были словно…
— Спасибо, — прервал ее Доминик. — Мы знаем, как он выглядел. Ваша подруга сжалилась над сиротой?
— Верно. Бедняга! Ей не следовало брать его. Он не принес ей счастья. Это отродье надо было задушить сразу после рождения!
— Вряд ли бы это помогло. Ребенок бы все равно выжил, — прервал Доминик.
— Повзрослев, он покинул Вальдрес. Уже тогда здесь не оставалось ни одной живой души. Он всех изничтожил. Убивал всех, кто случайно взглянет на него…
Старуха задумалась. Доминик вылил в деревянную кружку последние капли драгоценной жидкости. Они дали свои плоды.
— Дорогая! А как звали его мать?
Женщина вздрогнула и открыла глаза. Вздохнула.
— Да, как же ее звали? Она совсем недолго прожила тут. И было это так давно. Да и память у меня уже не та, что раньше.
В разговор вступила невестка:
— Помните, вы как-то говорили, что похоронили ее там, на горе. Никто не хотел класть ее в освященную землю.
— А ведь и правда. А моя приятельница сбила крест и нацарапала гвоздем имя. Но кто знает, там ли еще крест.
— Покажите нам могилу, — попросил Доминик.
Поднимаясь из-за стола, крестьянин сказал:
— Мы проходим мимо могилы каждый раз, когда косим траву на холме. Пойдемте, я покажу.
— Спасибо.
Уже в дверях Доминик спросил:
— А откуда родом была мать парня?
— Она пришла издалека. Была очень больна. Ее никто не хотел брать в свой дом. Да, она много прошла, бедняжка.
— Она никогда не упоминала имени отца ребенка?
— Никогда! Но нетрудно предположить… всегда есть девки, что развратничают с самыми злыми силами. Уж будьте уверены! Говорили, что из него выйдет человек. Но он был холоден, как лед.
Старуха усмехнулась. Она явно перебрала.
Биллему пришла в голову одна мысль:
— Скажите… А его нога… Я говорю про парня.
— О, это грустная история, — посерьезнела старая. — Он попал в капкан для лис. Тогда ему было четыре… нет, пять лет. «Пусть посидит, — говорили тогда мужики. — Поделом ему». И он просидел в капкане четыре дня. Без воды и пищи. Капкан был особым, его нельзя было открыть без специального приспособления. Хоть парень обладал незаурядной силой, открыть капкан самостоятельно он не мог.
У Виллему перехватило дыхание:
— Как же он выбрался? Над ним, верно, сжалились и открыли капкан?
— Да нет. Все надеялись, что он там подохнет. Парень перегрыз себе ногу. Зато потом он отомстил!
Путешественники молча покинули дом.
Когда пришли на место, солнце уже скрылось за горной цепью. На лужайке было сыро.
— Тут, — крестьянин ковырнул землю носком. Доминик опустился на колени, шаря в высокой траве.
— Кажется, тут…
Виллему стала помогать Доминику очищать могилу от высокой травы… Отрыли полусгнивший крест. Осторожно очистили от земли. Крестьянин помогал им, сгорая от любопытства.
Ощупывая крест, Доминик наткнулся на надпись:
— Здесь когда-то было написано ее имя, — тихонько сказал мужчина.
Высоко подняв крест, попытался рассмотреть имя в лучах заходящего солнца:
— К сожалению, надпись прочесть невозможно.
— Дай-ка мне, — попросила Виллему.
Она осторожно провела рукой по полустершимся буквам. Постепенно, с большим трудом, прочитали надпись. Все буквы так и не разобрали, но имя прочитали.
Виллему и Доминик обменялись взглядами. Оба стояли бледные, ничего не понимающие.
— Милостивый Боже! Этого не может быть!
— Но…
— Я знаю имя отца, — прошептала она так тихо, что муж вряд ли услышал последние слова.
Они ехали к деревушке, где планировали остановиться на ночлег. Виллему плакала и никак не могла остановиться.
— Теперь ты понимаешь, что должна ему помочь, — продолжал Доминик.
— Ульвхедину? — жена шмыгнула носом. — Да, конечно. Это мой долг. Я должна.
— Больше не хочешь его уничтожить?
— Даже не говори об этом, Доминик. Как ты можешь. Я буду добра к нему.
Но муж не особенно поверил ее словам.
13
Доминик ошибся: Ульвхедин не пошел дальше. Но не потому, что боялся долгой зимы. Путешествие в Трёнделаг было отложено совсем по другой причине. При желаний ему не составило бы особого труда пересечь Довре еще до наступления холодов.
Раны давно затянулись. Никлас совершил чудо. Ульвхедин никогда еще не чувствовал себя таким бодрым и полным сил. Нога совсем не болела. Однажды парень решился размотать тряпку и посмотреть на рану. Подумать только! Ведь он избегал этого всю жизнь.
Держало его что-то другое. А что, он и сам не знал.
Из Гростенсхольма он уезжал, торжествуя. Как же! Теперь он обладатель всего сокровища Людей Льда! Даже проводником обзавелся! Ему было так хорошо! Наконец он их победил! Он сильнее!
Со стариком было полно хлопот. Двигаться приходилось медленно. Ульвхедин скоро понял, что так он никогда не доберется до Трёнделага. Вынудив старика рассказать дорогу в долину Людей Льда, парень бесцеремонно скинул того с лошади.
И поехал быстрее.
С ним что-то происходило. Чем дальше он уезжал, тем хуже становилось настроение.
Куда бы он не ехал, всюду привлекал к себе внимание. Слухи о чудовище гуляли по всей Восточной Норвегии. Его начали преследовать. Кнехты вместе с местными крестьянами часто устраивали засады в заброшенных деревнях — там, где парень обычно устраивался на ночлег. У крестьян не было другого оружия, кроме вил да топоров, но они был полны
