вместе с армией в Хольстен. Времени в обрез, так что я прошу Вашего разрешения жениться. Завтра утром, если получится.
У короля поползли вверх брови, на лице застыло выражение изумления, но потом он овладел собой.
— И кто же Ваша избранница? — медленно произнес он.
— Баронесса Сесилия Мейден.
В глазах короля загорелись веселые искорки.
— Я так и знал! Норвежская фрейлина моей супруги или, вернее, гувернантка моих детей. Очаровательная девушка, я обратил на нее внимание. Способная. Ее дедом по матери был легендарный господин Тенгель с целительными руками. Я никогда сам не видел его, но мои приближенные из Норвегии говорили о нем только хвалебные слова. Но… я не знаю, насколько благородно ее происхождение. Мейдены, конечно, дворяне, но у них столько раз получался мезальянс… Вы ведь давно уже знакомы с фрекен Мейден, не так ли?
— С того самого момента, как она прибыла ко двору. Уже четыре года, Ваше Величество.
— Порядочно!
Король Кристиан стоял и смотрел через небольшое окно: в его глазах был триумф, и только Александр знал причину этого. Как обычно, Его Величество был в ссоре со своей женой, Кирстен Мунк, и причиной этого явился, как всегда, ее флирт с другими мужчинами. Однажды, когда до нее еще не дошли слухи о нем, она надумала соблазнить даже Александра Паладина, ведь он был необычайно привлекательным мужчиной. Весьма бесцеремонно отклонив ее притязания, он напомнил ей о ее супружеском долге, и король случайно услышал слова Александра. Когда же его жена пришла к нему и, словно супруга Потифара, стала жаловаться, что Александр Паладин домогался ее, король холодно изложил ей содержание их разговора и описал, как все было на самом деле. Кирстен Мунк посчастливилось в тот раз выкрутиться, сославшись на то, что она просто испытывала лояльность рыцаря к своему господину. Но с этого момента она стала заклятым врагом Александра, и причиной многих ее преисполненных ненависти выпадов против Сесилии был именно тот факт, что Александр часто бывал вместе с этой норвежской девушкой и явно отдавал ей предпочтение перед Кирстен, чего эта красивая дама простить не могла. Она хотела верить, что его не интересуют женщины. Так что мысль о предстоящей свадьбе веселила теперь короля Кристиана.
— Я согласен удовлетворить Вашу просьбу, — произнес он с широкой, немного злорадной улыбкой. — Но я настаиваю на том, чтобы венчание происходило в моей заново обустроенной церкви в замке Фредриксборг. С помпой и блеском!
«Это будет подлинным триумфом над Кирстен», — подумал Его Величество.
«Избави Бог», — подумал Александр.
— А стоит ли? — осторожно спросил он. — Мы решили пожениться из-за моего скорого отъезда, да и родственников баронессы Мейден здесь нет…
— Свадьба будет! Ведь Ваша возлюбленная скоро должна отправиться во Фредриксборг, не так ли? Предоставьте все моему гофмейстеру, дорогой Александр Паладин!
Король чуть ли не потирал от удовольствия руки. Его интерес к Кирстен Мунк никогда не ослабевал. Она была необычайно привлекательна, — и она это хорошо знала, — так что ее красота делала из короля пленника, хотя более глубокие, внутренние, брачные узы давно уже были порваны.
Один из придворных метко охарактеризовал Кирстен Мунк: «Обольстительная, красивая, со стройной, статной фигурой, сочными, чувственными чертами лица, светловолосая, с годами рискует располнеть. Живая и льстивая, знает толк в развлечениях, до страсти увлекается играми и танцами. Капризная, своенравная, необузданная и эротичная. Скупая и жадная. Далеко не любящая мать, одних детей предпочитает другим. Удивила всех, выразив желание сопровождать своего мужа на войну в Германию — если вообще эта война состоится».
Большинство считало, что Кристиан, несмотря на трещины в их браке, по-прежнему испытывает чувство горькой преданности к своей супруге Кирстен.
— Мы так и сделаем, — воскликнул король, — мы устроим пышную свадьбу в замке, маркграф!
Александр поблагодарил его, весьма смущенный этим неожиданным решением.
Сесилия сидела за изысканным письменным столом в своей спальне в имении Паладина Габриэльсхус, находящимся рядом с Фредриксборгом. Она по-прежнему была занята вышиванием и одновременно писала своей матери Лив в Гростенсхольм. Ее рука слегка дрожала, так что ей приходилось делать множество остановок.
«Дорогие мать и отец!
О, мне так много нужно рассказать вам, так что я не знаю, с чего начать. Мне так досадно, что вас теперь нет здесь, нет всех, кто мне дорог, но времени так мало, потому что Александр должен отправиться на войну, и это так ужасно, что ему придется сражаться и, возможно, умереть совершенно напрасно за…»
Нет, уж, что за чушь она пишет! Закончив предложение, она продолжала уже более вразумительно:
«Дорогая мама,
Александр Паладин позавчера попросил моей руки! И я от всего сердца сказала «да», потому что он очень хороший человек и добрый друг. Но свадьбу решили сыграть сразу же, до начала войны, так что мы не сможем прислать вам приглашения и тем более поехать в Гростенсхольм, что было бы так кстати.
О, если бы вы только были здесь! Сегодня мы обвенчались, дорогие мои мама, папа, Таральд и Ирья. Его Величество настоял на том, чтобы венчание происходило в церкви его замка во Фредриксборге, в его любимом замке.
Все было так великолепно! Присутствовали король и весь двор и все королевские дети, за исключением самой маленькой, Элизабет Августы. Все было так красиво и торжественно. Обе мои воспитанницы, бедная Анна Катерина и самоуверенная Леонора Кристина, возглавляли процессию, а Александр…»
Здесь Сесилия остановилась и мысленно увидела все снова. Теплый, спокойный взгляд Александра, обращенный к ней, испуганно стоящей перед алтарем, его едва заметная усмешка, свидетельствующая о смысле, надувательстве и фарсе всей этой церемонии. Он был таким элегантным в своем наряде! Она представила себе, как они стояли рядом на коленях, как он крепко пожал ее руку, когда она задрожала, волнуясь и трепеща, оказавшись у всех на виду. Вспомнила свой испуг, когда священник перечислял все его имена и титулы, такие, как Шварцбург, Люнебург, Геттинген, Готторп, маркграф, граф, герцог и так далее. Сесилия была просто уничтожена всем этим. Кто она, собственно, такая, чтобы выйти за него замуж? В сравнении со всем этим великолепием ее собственный маленький титул баронессы Сесилии Мейден из рода Людей Льда выглядел чересчур куцым.
А потом…
Самый неожиданный момент во время роскошного банкета, когда товарищи разом попросили Александра поцеловать невесту…
Сесилия не заметила, что лежащее на подставке для письма перо оставило чернильное пятно.
…Раздражение Александра. Его глаза просто почернели от гнева после этой причуды друзей. Но, возможно, он понял, что может обидеть ее, и его взгляд стал мягче, когда он обнял ее и приподнял, а потом нежно и осторожно поцеловал, хотя оба они знали, что все это лишь спектакль, и Сесилия даже подумала, что у него может появиться отвращение к ней, и почувствовала себя такой скованной, словно тело ее превратилось в кусок дерева.
Если бы это было несколько месяцев назад, до того как она узнала о его извращенных
