— И который оставит тебя в покое? — скептически произнес Хейке.
— Разумеется! Просто сначала я хочу обдумать все.
Голос ее звучал смело и уверенно, хотя руки в это время дрожали.
— Подумай об этом как следует, Гунилла, — предупредил он ее. — Ты сильнее привязана к Эрланду Бака, чем ты думаешь.
— Я не уверена в этом, — тут же ответила она, и глаза ее снова стали испуганными. — Мне нужен только покой, защищенность, товарищество, ты же сам сказал… что человек может жить очень хорошо в таком браке!
— Какое-то время, да.
— Все время! Всю жизнь!
Он уже раскаялся в том, что снова вывел ее из равновесия. В уголках ее глаз блеснули слезы.
Он почувствовал какое-то стеснение в груди, словно что-то у него внутри сжалось.
Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. «Это и есть нежность, — подумал он, — тоска о том, чтобы отдаться этой запуганной, сбившейся с дороги девушке».
Но об этом Хейке — отверженный всеми — не смел даже и подумать…
И еще в меньшей степени его мысли могли устремиться в желаемое им русло: к тому, чтобы убедить ее, какой красивой может быть любовь.
Но что он знал об этом?
Разумеется, он не был влюблен в Гуниллу. Пока не был. Но он, возможно, мог бы влюбиться в нее, если бы перестал следить за собой. И эта девушка переживала действительные трудности, вовсе не набиваясь на совершенно ненужное ей обожание. От этого он должен был избавить ее.
И он произнес холодно и рассудочно:
— Мне кажется, тебе не следует и дальше так мучить этого Эрланда. Ведь он имеет серьезные намерения по отношению к тебе. Ты должна объясниться с ним.
— Ах, я не могу! — испуганно произнесла она.
Нет, она в самом деле не могла этого сделать. Хорошо, тогда ему, Хейке, придется это сделать ради нее. Но она не должна об этом знать, иначе она запретит ему это делать.
Он начал с другого конца: стал выяснять, не является ли Эрланд пропавшим сыном Арва, Кристером.
— А кто такой этот Эрланд? — осторожно спросил он. — Ты… давно его знаешь?
— Всю жизнь.
Это мало о чем говорило ему. Гунилла была явно моложе Эрланда, голос у него был уже как у взрослого мужчины. И она вряд ли знала, как долго он жил в поместье Бергквара.
Нет, он должен был узнать все это сам. И как можно быстрее! Арв не заслуживал того, чтобы жить в неведении относительно своей собственной семьи.
В холодный зимний вечер Арв Грип и ленсман стояли на ступенях дома в Бергкваре, глядя, как на фоне темного неба вырисовываются руины замка.
— Скоро выпадет снег, — сказал граф Поссе. — И это очень кстати: будет настоящее рождественское настроение.
Арв уже собирался уходить, но все еще стоял, облокотившись на перила: расставаться не хотелось. Пунш получился на славу, и у них все еще было желание поболтать.
— Волки воют на луну, — сказал ленсман.
— Вряд ли это волки, — сказал Арв. — Волков здесь давно уже нет. Это собаки.
— Или, возможно, демоны в Ущелье дьявола, — предположил Поссе. Оба засмеялись.
— Хуже всего, что местные жители
— Пусть себе верят! Им нравятся страшные истории о привидениях, — добавил Поссе. Ленсман улыбнулся.
— Когда разговоры об этом стали особенно навязчивыми, я взял с собой шестерых мужчин и отправился в лес. Просто чтобы положить конец этой суеверной болтовне. И мы, конечно же, ничего не нашли! А они сказали, что мы просто искали не в том месте.
— Но Нордагорден был практически весь разграблен, — сказал Арв.
— Бродягами, я думаю.
— А тот, кого нашли с проломленной головой?
— Возможно, это была потасовка между соседями. А обвинили во всем демонов. Они утверждают, что Сири из Квернбеккена находится теперь в этом так называемом Ущелье дьявола. Они говорят, что по ночам из леса доносится плач.
Граф Поссе повернулся к Арву.
— Ты ведь одно время имел на нее виды, не так ли?
— Имел виды, это слишком сильно сказано, — ответил Арв с оттенком смущения. — Мне казалось, что она прекрасная, культурная женщина, что мы подходим друг другу, но на этом все и закончилось. Должен сказать, я тяжело воспринял ее исчезновение. Но ведь нам всем было тяжело тогда.
Остальные поддержали его.
— Как вы, наверное, помните, — продолжал Арв, — я навещал свою родственницу Ингелу в Вингокере. Когда я вернулся домой, Сири отсутствовала уже два месяца, и все мои отчаянные попытки найти ее оказались безрезультатными. Нет, я родился под несчастливой звездой, когда дело касается тех, в ком я нуждаюсь. Они исчезают с моего горизонта.
Граф и ленсман сочувственно промолчали. Они знали о страшной утрате Арва.
— А теперь самое время разойтись по домам, — сказал Арв, пытаясь смягчить атмосферу. Пожелав друг другу спокойной ночи, они разошлись.
Арв смотрел на темное, покрытое снежными тучами небо. Снег скрипел у него под ногами. Земля была обледенелой.
Он не обладал способностью Хейке улавливать в воздухе сигналы того, что что-то должно произойти. Хейке наверняка бы почувствовал сейчас опасность. Но этот удивительный человек с чутьем зверя сидел теперь в уютной кухне и болтал с Гуниллой, все больше и больше привязываясь к ней.
Эрланд же сидел в Баке на краю постели и в бессилии и отчаянии ударял по ней саблей.
В Кнапахульте Карл чувствовал себя лучше после визита к Угле-Кьерсти и теперь сердито выговаривал своей жене, что она никогда не попадет на небо, если не будет служить своему мужу, как раба, с утра до вечера, на что Эбба с издевкой отвечала, что уж лучше ей попасть в ад. Карл замахивался на нее, но был бессилен что-либо сделать.
А в лесу горел скрытый от посторонних глаз костер. Во тьме Ущелья дьявола двигались какие-то таинственные существа…
Бергунда готовилась к Рождеству.
8
В предрождественское утро все были заняты лихорадочными приготовлениями к празднику. Хейке было немного стыдно оттого, что он никому не помогает, но у него были более важные дела: поиски сына Арва.
Он спросил у Гуниллы о семействах Андерса Эрикссона и Свена Карлссона. Священник сказал ему, что сыновьям Эрикссона девятнадцать и двадцать лет, да и Нильс Свенссон был примерно в таком же возрасте.
Гунилла была слишком занята, чтобы удивиться его вопросу.
— Как ты думаешь, Хейке, этот маринад достаточно хорош? Я никогда еще не делала это сама. А какую скатерть мне постелить на стол, ту или эту? Так что ты говоришь? Эрикссон?
