– А со мной… ты хочешь лечь в постель?
Натан вновь глубоко вздохнул, уткнувшись в волосы Сюзанны.
– Сильнее, чем ты думаешь.
В ушах Сюзанны отдавался грохот ее сердца, ноги отяжелели.
– Почему? – еле слышно выговорила она.
Натан снова закружил ее, уводя от освещенных окон дома в дальний темный угол патио. Они остановились лицом к лицу, по-прежнему обнимая друг друга.
– Потому, что ты прелестна и мила, и сама об этом не подозреваешь. Потому, что ты – чудесная мать. Потому, что твое тело созрело для любви, и я хочу любить его. И еще, – заключил он, целуя ее в лоб, – потому, что ты научила меня смеяться.
При мысли о жене и сыне Натана желание Сюзанны угасло.
– О, Натан! – Она прижалась к нему, слыша глухое биение его сердца. Она мечтала, чтобы Натан смеялся и снова был счастлив. Ей отчаянно хотелось поведать ему свои самые сокровенные тайны, но она боялась оттолкнуть его – боялась больше всего на свете. Она хотела всегда видеть его рядом. Она любила его. Просто любила, и все. Но не была с ним откровенна. Вскоре ей придется набраться смелости, но пока время еще не пришло.
Она вдохнула его запах, стараясь запомнить его. Нет, еще слишком рано. Но вскоре наступит неизбежный миг. Он ошибся, считая ее милой, доброй женщиной. Узнав правду, он, несомненно, бросится прочь не оглядываясь.
– Интересно, чем занят Кори?
Вздохнув, Сюзанна ответила:
– Пожалуй, пора пойти в дом и разыскать его.
– А, по-моему, пора одеть его и увезти домой. Домой… На долю секунды она вспомнила об осторожности.
– Нельзя уезжать до ужина, Натан. Это будет невежливо.
Натан застонал, прижимаясь к ней животом.
– А когда подадут ужин?
Сюзанна закрыла глаза, подчиняясь желанию.
– Около полуночи. – Она провела ладонями по груди Натана, представляя ее обнаженной.
– О Господи! – простонал он. – Ты хочешь, чтобы я не выдержал и сделал то же самое?
С трудом глотнув, она ответила:
– Как хочешь.
– Не искушай меня, – хрипло и торопливо пробормотал он.
Сюзанна взяла его ладонь и провела ею по лифу платья.
– У меня замерзли пальцы, – предупредил он и через ткань коснулся соска. Тот мгновенно напрягся.
– Тогда согрей их, – приказала она и затаила дыхание, когда Натан безошибочно нашел путь через вырез платья к ее груди.
Она вцепилась в него обеими руками, чувствуя, как слабеют колени. Нечто твердое по-прежнему упиралось ей в живот, и Сюзанна задвигалась, прижимаясь к выпуклому бугорку внизу его живота. Вздрогнув, она не сумела сдержать тихий стон, вырвавшийся из горла.
Он исследовал ее грудь, как слепой, касаясь каждого дюйма кожи, взвешивая упругую плоть на ладони.
– Я хочу увидеть тебя, Сюзанна. Я мечтаю об этом. – Он прижался к ней. – Я готов взорваться. Вот, – добавил он, потянув вниз ее ладонь и заставив прикоснуться к нему, – посмотри сама.
Она коснулась выпуклости под джинсами Натана, удивляясь собственной смелости. Прежде ее заставляли делать это, и она всегда пылала отвращением. Но теперь рядом с ней был Натан, а она хотела его. Она осторожно погладила его и сжала, представляя себе, как он выглядит обнаженным.
Отведя ее руку, Натан простонал:
– Мы должны остановиться, Сюзанна.
Но она уже плыла в восхитительном тумане страсти и потому не расслышала его. В глубине ее лона что-то билось, наливалось жаром, становилось таким чувствительным, словно там сошлись все нервы тела. Она знала: если Натан коснется ее там, то обнаружит, что она стала влажной. Ничего подобного ей не доводилось ощущать никогда.
– Вот где вы! – послышался от двери возглас Эда Барнса. – Они здесь, ребята! Идемте же, – приказал он, – вас ждут. Пора выпить за влюбленных.
Он ушел, а Сюзанна застыла рядом с Натаном, лихорадочно застегивая лиф и переводя дыхание.
– Ты готов?
Он шагнул в сторону и жадно глотнул воздух.
– Подожди еще минутку.
