– О дикой природе. Я бы так хотела увидеть и почувствовать ее. Может быть, нам бы удалось погулять по горным тропам... или покататься верхом.
Чарлз улыбнулся. Раньше она никогда не предлагала ему ничего подобного.
Дверь резко отворилась и со стуком захлопнулась. У Брауни перехватило дыхание. Трип, проснувшись, тут же вскочил.
Похитители снова принесли видеокамеру.
– А ну, выходите на середину, как в прошлый раз, – приказал Нико. – Быстро, быстро, – нетерпеливо понукал он, хлопая в ладоши.
Женщина и ребенок, уже натерпевшиеся страха, подошли примерно к тому же месту, где их снимали в первый раз. У Брауни внутри все словно заледенело от ужаса. Сегодня Нико не стал утруждать себя натягиванием маски. Брауни видела его лицо – красивое, со шрамом на виске.
Она содрогнулась. Почему он перестал скрывать свое лицо – ведь вчера он был в маске? Что это означает?
– Становитесь на колени, да поближе друг к другу, – последовала команда.
Трип, с широко раскрытыми глазами, опустился на коленки, как ему было велено. Брауни прижалась к нему.
– Ага, еще ближе. – Нико махнул рукой своему напарнику.
Внезапно Брауни почувствовала, как кто-то зажал ее голову, словно в тиски, так что она не могла даже пошевелиться; прямо у нее перед глазами мелькнуло узкое лезвие.
– О Боже, не надо! – зарыдала она.
Нож скользнул по ее голове от макушки до щеки, оставив длинный неглубокий разрез. Хлынула кровь, заливая ей волосы, лицо и шею.
– Намочи руку кровью и оботри о мальчишку, – продолжал распоряжаться Нико.
Брауни замерла, потрясенная.
– Давай, сука!
– Я не могу... прошу вас...
– Делай, что сказано, а то убью!
Она медленно, вся дрожа, поднесла руку к окровавленному лицу.
– Теперь размажь ему по физиономии. Погуще мазни. Шевелись, черт тебя дери!
Она опустила взгляд. Трип смотрел на нее огромными, отчаянными глазами; прикусив нижнюю губу, он изо всех сил крепился, чтобы не заплакать.
– Брауни... – шептал он.
Перед глазами Брауни поплыли темные круги. Эту пленку увидит миссис Кокс! Увидит как она, Брауни, размазывает кровь по лицу ее маленького сына!
Собрав всю свою волю, гувернантка прижала окровавленную руку к левой щеке Трипа. Он лишь едва заметно вздрогнул. Выполнив то, что от нее требовали, она устремила взгляд прямо в камеру. На ее лице читались отчаяние и решимость.
– Мясной цех! – выкрикнула она.
На нее обрушился страшный удар, который свалил ее на пол.
Трип кинулся на ее мучителя с воплем:
– Не смей бить мою няню! Это моя няня!
– Ради Бога, – простонала Брауни, пытаясь отвести от мальчика неминуемую кару.
Трип брыкался и кусался.
– Ах ты гаденыш! – Рэмбо так пнул Трипа, что тот отлетел в сторону и с плачем упал на бетонный пол.
– Трип?..
Душераздирающий детский крик мучил ее больше, чем собственная боль. Она попыталась подползти к Трипу.
– Мало тебе? – рявкнул Рэмбо и снова ударил ее крепко сжатым кулаком. Ее голова дернулась назад. На этот раз кровь хлынула у нее из ноздрей.
– ...мать твою, – выругался Нико, – смотри не убей бабенку. Нужно снять кино для Мамочки и Папочки. Они же уделаются, когда увидят эту пленку.
Он навис над Брауни, чуть не ткнув камерой ей в лицо, и тщательно запечатлел все детали.
– Каков засранец! – проворчал Рэмбо, когда они вышли из этого бетонного мешка, захлопнув за собой дверь и заперев ее на ключ. Он был потрясен до глубины души, но не хотел, чтобы Нико это заметил. Маленький паренек, который бесстрашно кинулся на взрослого, царапался и кусался, напомнил ему его самого, каким он был в этом возрасте. Он, Рэмбо, тоже был бойцом. Черт возьми, отчим не раз мог прибить его до смерти.
Опомнившись, он снова забурчал:
– Да еще эта стерва всего меня кровью перемазала.
