– Нет, принцесса.
Эйтин не спеша закончила обвязывать бечевкой пучок вереска, молочая, болотных ноготков и лапчатки, затем привязала его к стропилу для просушки. Нервозность в животе внезапно стала чем-то большим, чем просто тошнота. Дурное предчувствие рябью прокатилось по телу, давя на мысли.
Перед глазами вспыхнул образ Сент-Джайлза. В тот же миг желудок мучительно сжался, а грудь пронзила острая боль. Эйтин охватило сильное желание. Казалось, оно не ослабнет. Неужели эта острая тоска никогда не утихнет? Эйтин закусила губу, размышляя, как можно тосковать по тому, кого почти совсем не знаешь. У них было всего две ночи, но Деймиан забрал у нее часть души. Едва только сердце шептало его имя, Эйтин затопляла мучительная боль и тоска. Она не могла не гадать, где он, что делает. Счастлив ли?
Вскоре после возвращения Сент-Джайлза в Гленроа до Лайонглена дошел слух о бракосочетании Тамлин с Черным Драконом. С одной стороны, Эйтин тихо радовалась, что ее красавица-кузина теперь замужем за английским лордом. Но с другой стороны, понимала, что это ничего не изменит. Она заглядывала в мысли Сент-Джайлза, видела там мучительную правду. Он любит Тамлин. Эйтин почувствовала благородство в этом воине; Деймиан никогда не предаст доверие человека, на которого смотрит как на брата. И пусть Тамлин никогда не будет принадлежать ему, любовь к ней будет тихо жить в его сердце, не оставляя места для другой… для Эйтин.
О, она не сомневалась, что он женится на ней, когда увидит, что она весьма похожа на свою кузину. Но это сулит ей ад при жизни. Всякий раз, когда Деймиан будет смотреть на нее, от Эйтин не укроется его разочарование – ведь она не Тамлин. Эйтин тяжело сглотнула, прогоняя боль.
Три недели минуло, а Деймиан по-прежнему преследовал ее во сне. Долгими темными ночами она ворочалась и металась, ее тело вспоминало каждое его прикосновение. Она желала его почти с одержимостью и боялась, что однажды может захотеть так сильно, что отбросит здравый смысл, рискнет своим сердцем и пойдет к нему. Она очень страдала от невозможности быть с ним, но страдание можно вытерпеть. Жить же с ним и знать, что он любит Тамлин, – больше чем возможно выдержать. Каждый день любовь будет вянуть, душа умирать.
Хью, Дьюард и Льюис столкнулись в дверях путаницей рук и ног. Чем больше каждый рвался, чтобы протиснуться вперед, тем больше братья запутывались. Она улыбнулась их глупостям; неизменные проделки тройняшек принесли ей некоторое успокоение. Суетясь, все трое наконец ввалились в двери, приземлившись кучей у ног сестры. Льюис ущипнул Дьюарда за плечо. Дьюард в ответ замахнулся, но Льюис увернулся, и удар пришелся прямо в подбородок Хью. Оглушенный, Хью шлепнулся на спину, а двое других повалились друг на друга, размахивая кулаками.
Зная, что подобное идиотство может длиться до тех пор, пока братья не вымотаются, Эйтин глянула на Эйнара и кивнула. Тот наклонился и схватил Дьюарда и Льюиса за ремни. Сев, Хью попытался воспользоваться свободой, чтобы отлупить братьев, но Эйнар поставил ногу ему на спину и толкнул на пол. Льюис попытался извернуться, чтобы укусить Эйнара за ногу, но викинг просто тряхнул его, как щенок тряпку.
– Клянусь мощами святого Ниниана, только попробуй укусить Эйнара, и будешь чистить уборные! – Прибегнув к гневному голосу, Эйтин топнула ногой. Братья притихли, зная, что это не пустая угроза. Покачав головой, Эйтин пожалела тех девушек, которые однажды выйдут замуж за ее братьев.
– Сестра опять не в духе. – Льюис вздохнул, закатив глаза.
Дьюард кивнул.
– Последние два утра она блюет и чувствует слабость.
– Уна говорит, что она беременна, и мы должны обращаться с ней помягче, – сообщил им Хью, после чего ущипнул Льюиса и Дьюарда за носы.
Эйтин фыркнула.
– Вы все трое, прекратите паясничать и скажите мне, кто у ворот. Очень надеюсь, что это не англичане, штурмующие крепостную стену, ибо они захватят этот замок еще до того, как вы прекратите воевать между собой.
– Но, сестра, это как раз англичане, – сказал Хью.
– Англичане? – с упавшим сердцем переспросила Эйтин.
Эйтин встревоженно разглядывала через зубцы башни вооруженных всадников:
– Боги, да там же целый отряд!
Рыцари, оруженосцы, всадники столпились за воротами под знаменем Шеллона – вздыбленный зеленый дракон на черном фоне. Желчь всколыхнулась в желудке, когда Эйтин подумала, что от Черного Дракона ей не удастся отделаться ложью о больном Лайонглене, как от Динсмора или Филана.
Позади послышались шум и возня – тот гвалт, который всегда предшествует появлению ее братьев. Когда бы эти трое ни входили через дверь, каждый хотел быть первым. Эйтин раздраженно выдохнула, увидев мелькающие руки и ноги, когда все трое попытались одновременно протиснуться в дверь.
– О нет, только не начинайте. Тише! – прикрикнула она, что заставило их успокоиться.
– Извини, сестра, – прошептал Дьюард, заглядывая через ее плечо.
Не тратя время на их детские выходки, Эйтин снова повернулась к каменной стене. От страха засосало под ложечкой. Ее внимание привлек рыцарь, весь в черном, верхом на черном коне. На рыцаре не было шлема, как на других, и весенний ветерок играл черными кудрями. На мгновение сердце екнуло, Эйтин показалось, что это лорд Рейвенхок.
– Именем короля откройте ворота! – прокричал он, ожидая безоговорочного подчинения.
Пронзительными глазами воин взглянул прямо на крышу башни, словно почувствовал, что за ним наблюдают. Он был так красив, что у Эйтин захватило дух. Но это не Сент-Джайлз, прошептал внутренний голос. Просто очень похожий на него. Как там говорили братья? «Его родственник. Кузен. Они с Джулианом Шеллоном похожи друг на друга так же, как вы с Тамлин. Мы подумали, что это отличная шутка». Только это не шутка. О да, он похож на своего кузена. Только в душе Шеллона была какая-то темнота, нечто, не поддающееся определению, словно цвет ворона, в который он одевается, окутал и его душу. Так, значит, это и есть могущественный Черный Дракон, который теперь является супругом Тамлин.
