Дик заглянул ей через плечо: на снимке выстроились врачи в белых халатах, все – с поднятыми бокалами. Тимоти с серебряной статуэткой в руках красовался в центре.
– Это твой зять? – Дик указал на интересующего его человека.
Мелли поспешно выхватила фотографию: она и не заметила, как Дик встал у нее за спиной!
– Да, это Тимоти.
– Хорош собой.
– Лили тоже так считает, – осторожно отозвалась Мелли.
– Так он не твой ухажер?
– Естественно нет! – пожала плечами Мелли. Выражение лица собеседника не на шутку ее встревожило.
– Ты ведь приехала не на встречу с Бомэном, верно, Мелани?
– Нет, но Фред очень помог мне. – Она натянуто улыбнулась.
– Так зачем ты приехала?
Несмотря на работающий кондиционер, Мелли задыхалась.
– Может, просто выбралась в Нью-Йорк на экскурсию?
Это жестоко: Дик обо всем догадался, он уже прочел ответ в ее глазах. А теперь хочет услышать подтверждение из ее уст!
– Я прочитала в газетах про несчастье с твоим сыном и подумала…
– Ты подумала?..
– Я подумала, что тебе нужна моя помощь. – Прозвучало это крайне неуклюже и неубедительно.
– И вылетела первым же рейсом, – закончил Дик. – Не слишком ли ты вжилась в роль доброй самаритянки?
Дик дразнит ее, но чем она провинилась на этот раз? Значит, так и не простил былых упреков… Мелли воинственно подбоченилась и дерзко выпалила:
– Я приехала, потому что не могла иначе. Потому что люблю тебя! Ты доволен? – По щекам ее потоком хлынули слезы.
9
– Итак, ты меня любишь? Мелли опасливо подняла глаза. Что за равнодушный тон, словно речь идет о погоде!..
– Это не шутка.
Со стороны Дика жестоко радоваться ее горю.
А он так и сияет от удовольствия! С какой стати? Мелли терялась в догадках.
– Да уж, лучше бы тебе не шутить такими вещами!
Это двусмысленное замечание нисколько не прояснило ситуации. По крайней мере, Дик не рассмеялся, не стал открыто торжествовать победу… Верно, в свете пережитого за последние дни, утратил к ней всякий интерес! Подобное безразличие больно ранило. Даже ненависть лучше холодного равнодушия…
– Не тревожься, я не стану придавать значения прошлой ночи, – успокоила Мелли. – Я понимаю, обстоятельства были исключительными. – Она знала: в исступленной страсти Дик искал только забвения, облегчения невыносимой боли. Может, хоть дружбу сохранить удастся?
– А себя ты считаешь пассивным орудием, посланным мне судьбою, и не более? – Взгляд его вспыхнул гневом. – Странно, но у меня сложилось иное впечатление. Много лет назад я не принял мер предосторожности, – и Мэрилин забеременела…
– Вчера случилось то же, – слабо отозвалась Мелли, впервые осознав всю серьезность происходящего. О чем она думала раньше? Ноги ее подкосились, и она опустилась в кресло.
– Я подозревал что-то в этом роде, – заметил Дик.
Мелли в ужасе подняла взгляд. Почему она не придержала язык? Как она смеет наводить Дика на мысль о возможных последствиях прошлой ночи? Ей самой следовало подумать об этом в первую очередь. А она? Мелли тихонько застонала: проснувшись, она так и ела глазами спящего Дика, все размышляла, как он хорош и как чудесно было бы его обнять. Где уж тут вспомнить о серьезных вещах?
– Ты ведь не захотела со мной откровенничать, – продолжал тем временем Дик.
– А ты рассказал мне про Ника?
– Рассказал бы, да возможности не представилось, – мрачно напомнил он. – Ты мне не поверила.
– У меня были причины… – Мелли умолкла на полуслове и закрыла лицо руками. – Слишком поздно, слишком поздно! Ты никогда не сможешь мне простить.
– Но ведь ты простила мне мои нападки? Не я ли обвинял тебя в том, что ты разболтала газетчикам про Ника?
– Ты понял, что это не я? – Она просияла. – Я так рада!
– Ты была права: во всем виновата Памела, редкостная стерва. Дурак я был, что взял ее на картину, – проворчал Дик.
