Тут она заметила какое-то движение в отделе искусств в другом конце зала и насторожилась. Так рано там не должно никого быть, и, тем не менее, Дженни отчетливо видела спину человека, прикрепляющего к кульману большую карту.
Первой реакцией был вздох облегчения: так вот куда девался Майкл! В отделе не было похожих на него мужчин, а этот как раз был высокий, с развитой мускулатурой… Дженни нахмурилась: незнакомец был одет в зеленую спортивную рубашку и светлые джинсы, а у Майкла ночью была совсем не такая одежда.
Да и что делать Майклу в отдельной комнате и откуда у него карта? Дженни лихорадочно искала объяснение происходящему. Кто же там? Клиент? Чей-нибудь знакомый, брат, муж?
Дженни пошире раздвинула планки жалюзи и мысленно приказала человеку повернуться к ней лицом, но тот только склонился ближе к карте.
Глаза Дженни расширились руки сжались в кулаки. Она все-таки знала эту спину, эти широкие плечи, казавшиеся еще шире от легкого наклона. Ночью ее руки запомнили каждый мускул, каждую выпуклость этого сильного тела.
Без сомнения, это был Майкл. Он рано поднялся, оделся в чистое, в охотку приступил к делам… Почему-то Дженни ощутила во рту вкус пепла. Какой молодец, обо всем подумал: одежда на смену, презерватив… Дженни захотелось рассмеяться, потом заплакать при мысли, как тщательно Майкл готовился к прошлой ночи. А теперь… что ж, теперь он получил, что хотел, можно и приняться за работу. Даже карту с собой захватил.
Она увидела, как в окно отдела искусств постучала ее секретарша Стефани, и Майкл обернулся к ней с вопросительной улыбкой. У Дженни упало сердце. Даже сквозь разделявшие их многие метры огромного зала эта улыбка не теряла своей власти над ней.
Стефани тоже, казалось, была польщена: бессознательным жестом она поправила волосы и, треща без умолку, протянула Майклу какие-то листочки. Ее слов Дженни, конечно, не разобрала. Майкл снова улыбнулся Стефани в знак благодарности, а она в ответ рассмеялась так звонко, что Дженни услышала ее смех даже сквозь закрытую дверь.
Отойдя от окна, Дженни попыталась осмыслить то, что только что увидела. Но голова гудела, и рассуждать, логически не удавалось. Тщетно она старалась выстроить факты в строгой последовательности: непрошеные эмоции то и дело ломали все ее выводы. Гнев сменял любовь, стыд теснил доверие, страх гасил надежду. Дженни бессильно повалилась на диван, сжала виски ладонями. Ей хотелось бежать отсюда без оглядки. Может, Клер была в чем-то права?
Кабинет Стефани находился прямо за стеной, и через минуту Дженни уже услышала, как та бойко стучит по клавиатуре компьютера. Дженни на цыпочках прошла к двери в кабинет Стефани.
Секретарша изумленно воззрилась на нее.
– Ой, мисс Керни! Вы откуда? Я и не знала, что вы пришли.
Дженни не стала объяснять то, что, в общем, объяснить невозможно. Она лишь сделала Стефани знак подойти поближе и заговорила почти шепотом:
– Что делает Майкл Уинтерс в отделе искусств?
Видимо, в ее голосе прозвучал упрек, как она ни старалась избежать этого, но Стефани, которая обычно чутко реагировала на недовольство Дженни, сейчас сгорала от любопытства и ничего не заметила. Она глубокомысленно наморщила лоб и тоже перешла на шепот.
– Честно говоря, не знаю. Мистер Керни сказал, что мистер Уинтерс будет что-то расследовать у нас. А в чем дело?
– Вы только что отдали ему какие-то бумаги. Вы знаете, что в них?
Стефани покаянно покачала головой, разочарованная тем, что не справилась с ролью шпионки.
– Что-то из Сиэтла, из его конторы, насколько я поняла. Похоже на список адресов. Пришло по факсу, так что, наверное, что-то важное. – Вдруг ее глаза за стеклами очков загорелись от неожиданной догадки. – Кажется, я поняла! У него там, на кульмане куча карт Хьюстона и окрестностей. Хотите, пойду, выясню поподробнее?
– Спасибо, не надо.
Адреса, карты города… Последние надежды Дженни рухнули.
Она закрыла глаза, ткнулась головой в дверной косяк. Не нужны ей подробности, и так понятно, чем он занят: выслеживает Клер. То, что случилось ночью, не поколебало его решимости успешно выполнить задание отца.
Дженни еще раз прокрутила в голове всю минувшую ночь, стараясь не особенно задерживаться на волнующих моментах. Майкл даже намеком не обещал ей прекратить поиски. Они вообще не говорили о Клер.
Так что винить надо только себя. Не о том ли он предупреждал ее? Если они станут близки, не обговорив всех трудных вопросов, утро принесет лишь взаимные упреки… Не хотел ли он таким образом дать ей понять, чтобы она не ждала Бог знает чего от чисто физической близости?
И, что хуже всего, только сейчас она с беспощадной ясностью поняла, чего не хватало в их ночном разговоре. Тогда, охваченная слепой страстью, она не обратила на это внимания, но утро все поставило на свои места.
Он ни разу не сказал, что любит ее. Ни разу.
Она сказала: «Я люблю тебя». А он ничего не ответил.
– Стефани, мне надо выбраться отсюда, но только так, чтобы Майкл не знал, – прошептала Дженни, открыв глаза.
Стефани тревожно воззрилась на нее, морщинка недоумения прорезала ее лоб.
– А вы в порядке? – с сомнением спросила она.
