Входя в землянку, Кэтрин молила про себя Бога, чтобы этот зверь не встревожил Сэди, которую вместе с коньком Уродины Джека поставили в загон рядом со входом в землянку.
Товары Джека были свалены на утоптанном полу у влажных земляных стен. Тут были неаккуратные кипы бизоньих шкур, грубошерстные одеяла, мешки с мукой (наверняка с жучком) и аккуратные стопки железных кастрюль и котелков. Ружей не было видно, и Кэтрин это удивило. Уродина Джек ушел от законов общества настолько далеко, насколько это было возможно для человека, который еще не умер. Кэтрин не верила, что он не продает огнестрельное оружие индейцам из чувства порядочности. Она подумала о Форде и его спутниках. Нет, решила она, Форд не стал бы принимать участия в тех сомнительных сделках, в которых его обвинил Слейд. Но вот этот человек, похоже, мог бы это сделать.
Сдерживая свое обещание, Уродина Джек наложил две миски рагу из жирного мяса бизона.
– Странно, что я про вас не слышала, – сказала Кэтрин, обжигаясь горячей едой. Она была слишком голодна, чтобы вслух выражать сомнение в том, насколько его ужин лучше, чем ее испорченная индейка.
– А с чего тебе было про меня слышать? Говорил Уродина Джек почти равнодушно, но взгляд его был на редкость пристальным. Он пока еще не спросил ее, что может делать здесь, на краю Огороженной Равнины, одинокая женщина.
Она прикусила язык и пожала плечами:
– Да ни с чего, пожалуй.
– Куда направляешься?
Ее ложка из бизоньего рога проскребла по дну опустевшей миски.
– Так вкусно, что съела бы еще.
Было вовсе не вкусно, но ее желудок пока не насытился.
Он добродушно наполнил ее деревянную миску заново и подал ей.
– Куда направляешься? – терпеливо переспросил он.
Кэтрин поняла, что он не даст ей уклониться от ответа.
– На север. – Она неопределенно махнула ложкой и снова принялась за еду.
– Там нет ничего, кроме дикарей.
Она посмотрела на него в упор. Будь она мужчиной, это моментально положило бы конец расспросам. Поступки мужчины, какими бы странными или рискованными они ни казались, все принимались окружающими как его личное дело, которое никого не касается. К несчастью, Кэтрин мужчиной не была.
– Жаль будет, если эти красивые волосы будут развеваться над вигвамом.
– Кайова могут быть проблемой, – согласилась она.
– Но не команчи?..
Она восхитилась бы проницательностью Джека, если бы не досадовала так сильно. Но тут она подумала, что это может послужить ей защитой от него самого.
– Не команчи, – подтвердила она. – По крайней мере, если я сразу найду Убивающего Волков или кого- то еще из людей Сломанной Стрелы. К тому же я достаточно хорошо говорю на их языке, так что они не станут сразу убивать меня, пока не проверят мою историю.
– И она окажется правдивой?
– Да.
Он отпил глоток отвратительного варева, которое предложил ей в качестве кофе, и прищурившись всмотрелся в ее лицо.
– Тогда, надо думать, ты – Кэт Беллами.
Она изумленно посмотрела на него:
– Да.
Ее реакция развеселила Уродину Джека.
– О, я о тебе слышал – еще бы. Все слышали, кто только имеет дела со здешними команчами. Скажи-ка, девочка, а что ты собираешься делать, если первыми тебе попадутся кайова?
Ей не хотелось бы отвечать на этот вопрос, но он был задан…
– Тогда мне придется плохо, – призналась она. Он замолчал, и она стала пристально наблюдать за ним. Она не доверяла этому человеку и предпочла бы, чтобы он ничего не знал о ней. Ее связь с команчами едва ли поможет ей в отношениях с ним. Не похоже, чтобы он испугался даже самых кровожадных воинов. Кэтрин не могла бы вразумительно объяснить, почему инстинктивно не доверяет ему, но это было так. Ее недоверие проистекало откуда-то… она вспомнила слова Форда «нутром чую». И она именно нутром чуяла, что из-за Уродины Джека ее ждут неприятности. Он поднялся:
– Накормлю твою лошадь вместе с моим коньком.
Кэтрин убрала посуду со стола, не обращая внимания на грязь, приставшую к его выщербленной поверхности.
Когда Уродина Джек вернулся в землянку, уже почти совсем стемнело. Ей показалось, что он отсутствовал гораздо дольше, чем это было необходимо. Он снова наполнил свою миску тушеным мясом и выставил ее за дверь псу.
Когда он вернулся, она сказала:
