чтобы ему дали еще хотя бы один шанс. Пусть жители получше узнают Шей, и они ее непременно полюбят.
Ди и Шей уже были готовы, когда Дойл остановил свой возок у двери дома. Ведя девочку за руку, Ди вышла на крыльцо и улыбнулась ему.
Видно было, как Дойл ими любуется, когда, сойдя с возка, он подошел к ним. На лице его появилась широкая улыбка. Шанли бережно подсадил Ди, а потом подал ей Шей, и Ди ощутила себя не только нужной, но и любимой. Он стоял и смотрел на них, словно они были смыслом его существования – его настоящими женой и дочерью. Светлые волосы Дойла блестели на солнце, голубые глаза искрились, и Ди ощутила гордость. Ей было тридцать четыре, и она была обременена ребенком. Большинство мужчин сочли бы его обузой, но самый завидный жених Нью-Браунфелса при каждой возможности старался быть с нею.
Ее тело остро отреагировало на его близость, когда он уселся рядом с ней, плечо к плечу, чуть касаясь ногой ее юбки.
Слегка пошевелив вожжами, он дал лошадям знак трогаться. Когда его мускулистое плечо коснулось ее, Ди ощутила горячую волну желания, и это заставило ее покраснеть. Может, ей и удастся убедить большинство достойных жителей Нью-Браунфелса, что, позволив, наконец, ухаживать за собой мужчине, она исходит из практических соображений (в конце концов, каждой женщине надо думать о будущем). Но саму себя Ди обманывать не могла: с Дойлом Шанли она забыла об одиночестве, и у нее появилась надежда на будущее счастье.
Только когда они подъехали к маленькой побеленной церкви, Ди упала духом. Казалось, Дойл ощутил ее колебания. Он бросил взгляд на небольшую группку людей, собравшихся у двери, на минуту оставил вожжи только в одной руке, а другой сжал ее пальцы. Он даже не взглянул на нее, но этот жест заставил Ди почувствовать себя уверенно, и она приободрилась.
Шей, сидевшая на коленях у Ди, от возбуждения начала подпрыгивать, когда Шанли остановил возок и поставил колеса на тормоз. Спрыгнув на землю и улыбаясь болтовне Шей, Дойл протянул руки, чтобы поймать девочку в отважном прыжке. Поставив ее рядом с собой на землю, он осторожно и нежно снял с возка Дейрдре Маккенну на глазах нескольких десятков зрителей.
Когда Ди наклонилась, чтобы взять Шей на руки, Дойл ее остановил.
– Я понесу Шей, – негромко сказал он.
Ди медленно выпрямилась. Он упрямо вздернул красиво очерченный подбородок, и Ди поняла, чего он хочет добиться: он еще раз повторяет для всех в городе, что считает Ди и Шей своей семьей и предупреждает присутствующих, что они не смеют оскорблять тех, кого он избрал. Ди почувствовала, как напряжение покидает ее.
Ласково прижимая Шей к груди, Дойл стоял, глядя на женщину, которую обожал. Когда она улыбнулась и взяла его под руку, он ответил ей широкой улыбкой.
Они повернулись и вместе пошли к прихожанам.
Ни одна душа в этой небольшой церкви не решилась принять брошенный Дойлом Шанли вызов.
ГЛАВА 10
Кэтрин инстинктивно старалась как можно дольше не приближаться к Красной реке. Вдоль ее течения наверняка могли встретиться индейцы – и не только команчи, но и кайова. И неизвестно, чем могла закончиться встреча с последними.
Открытое плоскогорье продувалось ледяным зимним ветром, настолько сильным, что под его порывами Сэди то и дело спотыкалась. Девушке оставалось только надеяться, что лошадь ее движется в нужном направлении: от холода у Кэтрин слезились глаза, и она потеряла возможность ориентироваться по звездам. Ей очень хотелось остановиться, но она не решалась. И чем дальше она ехала, тем больше ее мучили сомнения: правильно ли она поступила, убежав от Слейда и отправившись в путь самостоятельно.
Наступившее утро тепла с собой не принесло. Небо было затянуто такими же серебристыми облаками, как и накануне. После полудня она направила Сэди ближе к реке, на северо-запад. Нервы ее натянулись, как струны, когда она увидела, что русло реки начинает углубляться в ущелье. Каньон Пало Дуро был уже близко, очень близко. Приближался и решающий для нее час – мгновение, когда она увидит Убивающего Волков и должна будет принять решение.
Два часа спустя Сэди остановилась на краю глубокого ущелья с почти отвесными красными склонами. Именно здесь Кэтрин провела первые, ужасные месяцы своего плена среди команчей. Теперь она возвращается сюда добровольно.
Под ней была деревня Сломанной Стрелы. Кэтрин угадывала это по тому волнению, которое охватило ее при виде вигвамов с их новыми каркасами и стенами из бизоньих шкур. Она видела, как внизу двигаются люди, слышала их голоса, слабо доносившиеся из гигантского каньона. Скоро она узнает, кто из ее прежних друзей пережил ту ужасную ночь у Стоун Крик.
Она хотела было пустить Сэди вниз по склону, но раздавшийся сзади грубый хохот заставил девушку остановиться и повернуться. Кровь застыла у нее в жилах.
Перед ней был Уродина Джек. В руках он держал какой-то странный пистолет, дуло которого было направлено прямо на нее.
В сощуренных до щелок глазах Джека пылала ярость.
– Мне следовало бы пристрелить тебя на месте, сучка!
Кэтрин понимала, что единственный путь к спасению – это крутая извилистая тропинка за ее спиной, которая сбегала вниз среди отвесных скал. В долю секунды Кэтрин приняла решение.
Изумленная тем, как ее всегда мягкая хозяйка резко рванула поводья, и ощутив на ребрах сильные удары каблуков, Сэди стремительно развернулась и ринулась вниз.
У Кэтрин горела спина в ожидании пули, которая с такого близкого расстояния, конечно, не пролетит мимо. Однако выстрела не было. Вместо этого девушка услышала за собой неровный топот копыт. Она надеялась, что Сэди сумеет удержаться на крутизне, а конек Уродины Джека споткнется под его весом. Она вспомнила минуту, когда могла нанести Джеку второй и, может быть, смертельный, удар и пожалела, что не сделала этого.
