выходил сюда же. Оборванный китаец накладывал это варево в миски, поскольку время было обеденное.
– Их кормят два раза в день, – объявил Джеймс. – Блюдами из риса.
– Как я понимаю, это делается для того, – сказал Эли, – чтобы придать им более товарный вид, в сравнении с тем, в каком они прибыли сюда?
– Им здесь лучше, чем в своих деревнях, – вмешался Брунер. – Разве не так? Их бесплатно везут на землю обетованную, бесплатно кормят и дадут какие-то деньги, когда они прибудут на место.
– В Перу? – спросил Черный Сэм.
– Эта партия отправится именно туда, – сказал Джеймс.
– А сколько, вы говорите, здесь китайцев? – как бы между прочим спросил Эли.
– Каждая партия состоит примерно из четырех тысяч, в ближайшие полтора месяца мы должны переправить всего восемь тысяч.
– Путь пролегает через Макао? – спросил Черный Сэм.
– Да. Мы передаем их португальскому посреднику, и на этом наша миссия заканчивается.
– И сколько вы получаете за каждого?
– Вы же вроде собирались лично ознакомиться с учетными книгами.
– Да, сразу как мы выйдем отсюда. Так сколько? Скофилд, сосредоточенно нахмурившись, стал подсчитывать.
– Примерно двести долларов за голову – это то, что получаем мы. Сколько получают брокеры, посредники в Макао и торговцы на месте, мы не знаем, это нас уже не касается.
– Отлично, – с улыбкой заметил Эли. – Я как раз подсчитал свою долю – восемь тысяч с первых четырех тысяч.
– Ну это еще надо обсудить, – хмуро заметил мистер Сунг. – Не забывайте, что мы еще должны платить определенную долю государственным чиновникам, мистер Боггз.
– Этот вопрос – моя доля прибыли – обсуждению не подлежит, зачем же Нам ссориться? – Эли ухватил себя за лацканы куртки и широко улыбнулся. – Да, джентльмены, это мне подходит. – Он остановился возле топчана, на котором скорчился один из китайцев – худой, как скелет, с изможденным, как у призрака, лицом. Не обращая ни на кого внимания, он склонился над своей миской и, быстро работая палочками, с присвистом и чавканьем поглощал дымящееся варево. Неожиданно он почувствовал, что на него смотрят. На лице крестьянина появился страх.
– Откуда ты? – спросил его по-китайски Эли. Тот уставился на него, вытирая с бороденки слюну. – Шантунг, сэр.
– И что ты делал в Шантунге?
– Я был рудокопом, сэр, – работал на Клейлинга.
– И что привело тебя сюда?
Человек оглянулся вокруг, глаза его сузились, на морщинистой коже стали видны точки въевшейся угольной пыли.
– Они дали пятьдесят долларов брокеру, сэр, чтобы взять па работу меня и мою семью, у меня было десять детей – шестеро умерло от голода, остались четверо, и когда я буду в Перу, то их потом тоже туда привезут. Так сказал хозяин. – С этими словами он приподнялся и поклонился Уэдденберну. – Бесплатный проезд, бесплатная еда, и можно начать новую жизнь в другой стране. Это очень хорошо.
– Тебе повезло, – сказал Эли, – ты родился там же, где и Конфуций, а теперь у тебя есть возможность начать жизнь сначала. – Человек, сидящий перед ним, радостно улыбнулся.
– Что тебе еще нужно? – вмешался Черный Сэм. – Можешь мне поверить, дружище, тебе очень повезло.
Эли кивнул и похлопал китайца по плечу. Тот снова уселся и стал с жадностью доедать свою порцию.
– Джентльмены! – сказал Эли, подходя к дверям барака. – Вы здесь проделали великолепную работу. За свою жизнь я насмотрелся на китайских крестьян. Взять хотя бы провинцию Квантун – то урожаи, то засуха и голод. Во имя гуманности я готов снизить свою долю до десяти процентов, а остальные десять вложить в эту замечательную программу по реабилитации и помощи этим несчастным.
– Запишите это, – сказал Скофилд мистеру Сунгу, который тут же вытащил записную книжку и что-то там отмстил.
– А теперь, – продолжал Эли, – оставляю вас продолжать труды на вашем благородном поприще.
Только ответьте мне на один – и последний – вопрос. Что будет с этим человеком, когда он окажется в Перу?
– Я же вам объяснил, – важным голосом сказал Джеймс, – после того как мы их передаем своим посредникам в Макао, их будущее нас больше не касается.
– Но существующая в Перу система труда практически не отличается от рабства! Вы можете гарантировать этому человеку то, что ему пообещали, – что его жена и дети тоже будут с ним, и он сможет жить нормальной семейной жизнью?
– Мой дорогой, – сказал доктор Скофилд, – мы не можем быть им всем няньками!
Значит, скорей всего, ему предстоит умереть в рабстве и в одиночестве?
– Жизнь сложная штука, мистер Боггз, – сказал Гудчайлд. – Кто из нас может знать, что ждет его завтра?
