– А теперь мне лучше, потому что я чувствую, как будто мой Растус вернулся ко мне. У тебя когда- нибудь было такое чувство – как будто снова возвращаешься к жизни? – Глаза Мами расширились. – Я встретила мужчину! – добавила она.
– Что?
– С моря приплыл мужчина и говорит мне: «Миссис, я еще никогда не видел такой замечательной женщины».
Милли так и ахнула.
– Мужчина? Здесь, на острове Грин? Что ты плетешь?
– Нет, правда. Высокий – футов шести ростом, такой же черный, как Растус Малумба, а от его улыбки можно просто сойти с ума!
– Мами, у тебя видения!
Мами всплеснула руками и радостно закружилась, глядя в небо:
– Ты права, роднуша. Представляешь – я кладу на могилу Растуса цветы и вдруг вижу, что возле меня стоит большой черный незнакомец. И знаешь что?
– Что?
– Ну сначала я подумала, что это сам Растус, но это был парень, который упал с корабля и приплыл на берег. Помнишь, как мы вчера видели несколько джонок? Они плыли на север? – Милли кивнула, и Мами продолжала: – «Женщина, – говорит мне этот черный парень, – я не видел таких как ты уже тысячу лет Не хочешь ли прогуляться в сторону Ванчай? Потому что про таких как ты говорится в Библии, в «Песне Песней». Ты читала Библию?» «Спрашиваешь!», – говорю я. «Так почему ты стоишь у могилы?», спрашивает он опять, и я рассказала ему о моем Растусе, о том, что он умер уже шесть лет тому назад, и он говорит – представляешь, какой нахал: «Он уже шесть лет как умер и похоронен, женщина, а я жив и здоров».
Мами смущенно засмеялась и прошептала:
– Ты считаешь, что я поступила ужасно?
– Смотря что произошло потом, – сказала Милли.
– Я взяла да привела его к себе, напоила его чаем – ведь его всего трясло от холода: ему пришлось спасаться вплавь. И знаешь, что случилось потом?
– Надеюсь, ты не будешь меня шокировать?
– Этот беспутный негодяй меня поцеловал! Представляешь!
– Отлично! – сказала Милли. Голос Мами упал.
– Потом еще раз… и мне подумалось, что мой Растус не одобрил бы этого.
– Но этот человек здесь, а Растус – нет, – с улыбкой сказала Милли, – а если он не узнает, то не будет и переживать. Так ты говоришь, что он упал с одной из джонок?
– Да, с одной из тех, что вчера направлялись на север.
– А он не сказал, как его зовут?
– Он себя называет Черный Сэм Милли улыбнулась про себя.
– И он тебя покорил.
– Он может открыть мой нижний ящичек в любую минуту, когда захочет! – сказала Мами. Она еще что- то говорила, но Милли ее не слышала. Несомненно та небольшая флотилия, которую они видели вчера, принадлежала Эли.
– Могу поспорить, что у него широкая белозубая улыбка и большие золотые серьги! – сказала она.
– Черт возьми! Откуда ты знаешь?
– Это обычное дело, – сказала Милли, подумав, что в этом регионе, возможно, пасется не один пират, а если и один, то не обязательно тот самый. Но вряд ли. Наверняка это был знакомый ей Черный Сэм.
– О чем ты думаешь, мисс Милли? – спросила Мами, внимательно глядя на нее. – Мне кажется, у тебя на уме что-то нехорошее.
Ночь была тихой, как будто сама жизнь замерла и затаила дыхание, и малейшее движение воздуха приносило из сада аромат цветов.
Но яркая летняя луна придавала пейзажу волнующе-тревожный вид. Где-то далеко сверкали фонари на скандально известной улице Ванчай, царство разврата и проституции, соперничающее с царством красных фонарей в Макао, где другая нация, под другим, не английским флагом, забывала о своем национальном лицемерии.
Стоя у большой стеклянной двери, ведущей в сад, она ждала, зная, что Эли придет к ней, так же, как Черный Сэм пришел к Мами.
Она сама не могла понять, почему она так тоскует по нему. Разве он не продал ее, как простую рабыню?
Она слышала, как двигается по дому Мами. Часы пробили полночь, в открытую стеклянную дверь светила луна, тяжелая от летней жары, оседлавшая серебристые облака над далекими холмами Китая.
Где-то в саду козодой предупредил об опасности свою подружку. Милли подняла голову и прислушалась – хрустнула ветка, и перед окном показалась тень.
В моменты одиночества она часто представляла себе, что к ней приходит Эли. И когда показавшаяся из облаков луна осветила серебристым светом ее спальню, она увидела, что это тень мужчины. Он стоял молча, не обращая внимания на встревоженные крики козодоя, и луна светила ему в затылок. Милли,
