Волни… мы возвращались с его похорон в машине командира, когда на дорогу неожиданно выбежала девушка с венком из сосновых веток. Это была его невеста. Она постеснялась встать рядом с нами у могилы, поскольку боялась, что не сможет совладать с горем, обрушившимся на нее, когда она узнала о его смерти три дня назад…
Штайгер… был очень похож на своего брата-близнеца. Я встретил его в Тюбингене год назад и сначала подумал, что это Герд. Сходство было поразительное: только мать умела их различать…
Кольбе… его тело нашли среди обломков, без обеих рук. Его жена попросила обручальное кольцо. Как мы могли сказать ей правду?
Крамер… почему, ну почему этот мальчик потерял голову, когда его самолет падал в море?
Герхард… его мать часто пишет мне, и я должен рассказывать ей все о ее отважном сыне. Она надеется, что его смерть ради свободы нашего народа и благосостояния рейха не окажется напрасной…
Фюрманн… на месте, где его самолет упал в болото, мы поставили дубовый крест. На нем прикрепили две монеты по пять франков…
Деллинг… не вернулся со своего второго полета. Его тело поглотило море.
Киллиан… его бесконечные интриги с женщинами приносили мне массу неприятностей…
Доленга… что стало с его очаровательной женой? Я был шафером на их свадьбе в Джевере…
Новотны… его отец в Брюнне, он написал мне, что два его других сына тоже погибли в бою…
Раддац… его дорогая Мира-Лидия пролила тогда много слез, но вскоре нашла утешение в другом месте. Она была не единственной женщиной, находившей его чары неотразимыми…
Арндт… не вернулся со своего первого боевого вылета…
Рейнхард… мой старый добрый дружище однажды показал мне фотографию: он вместе со своими шестью братьями, все в форме, у всех Железные кресты первой степени…
Замбелли… играл на аккордеоне. Последняя тревога застала его, когда он азартно распевал веселую песенку. Его аккордеон все еще лежал на столе, когда оставшиеся в живых вернулись с задания, во время которого он был убит…
Вайсгербер…
Хетцель…
Кройгер…
Вайт…
Хефиг…
Трокельс…
Трендле…
Остались только мы с Джонни…
9.55. Снова в бой.
Взлетели шесть самолетов, вернулись четыре. Это конец.
Несколько сотен «тандерболтов» и «лайтнингов» сопровождали более 1000 тяжелых бомбардировщиков. Джонни и я приземлились, обливаясь потом. Мы оба были подбиты.
Мы снова плюхнулись в наши кресла. Вошел Шпехт.
– Эскадрилья снимается с боевых действий на шесть недель, – объявил он. – Думаю, мы заслужили этот отдых.
Джонни и я смогли только кивнуть в ответ.
Как только командир докурил сигарету и вышел из комнаты, я достал бутылку бренди из моего шкафчика.
Через два часа я достал вторую бутылку. Первая уже пуста. Мы с Джонни одни.
Джонни рассказывал мне о своей девушке, она живет у него дома, в Везеле. Я рассказал ему о Лило: через месяц она ждет нашего второго ребенка.
Джонни решил, что у него будет четверо детей, после того как он женится на своей девушке.
– Конечно, если… – пробормотал он себе под нос, – мы останемся живы.
Когда стемнело, мы пошли в город. Алкоголь снял напряжение последних недель и помог нам забыться.
– Давайте отметим этот день как следует, – предложил Джонни.
Мне понравилась эта идея – я чувствовал то же самое и был готов на все. Сейчас не нужно сдерживать себя.
Я сердечно похлопал Джонни по плечу: – Джонни, старина, ты совершенно прав. Сегодня мы устроим грандиозный праздник!
Мы нетвердой походкой шли по улице, горланя песни. К счастью, было темно. Никто не мог нас видеть.
Джонни знал одну молодую вдову в этом городе. Мы пошли к ней. Она была с подругой. Мы пили и танцевали, пока ноги держали нас.
Ничего не имеет значения, только бы закрыться от всего, забыть на мгновение.
Я провел ночь в какой-то странной постели.
Когда утром я вернулся на аэродром, меня встретили громкими криками:
– С днем рождения!
Все летчики звена выстроились в шеренгу во главе со старшим инженером. Я прошел вдоль строя и пожал руки всем моим парням.
Я знаю их всех несколько лет: каждое лицо мне близко. Я знаю, что они любят меня, и в душе горжусь ими. Я всегда стремился создать в звене чувство особого товарищества и единения. И мне это удалось. Мы все объединены одним общим идеалом – «пятеркой».
К нам поступает поток новых летчиков, назначенных в последние недели. За исключением сержанта, прибывшего с Восточного фронта, где он был награжден Железным крестом, все они – молодые неопытные сержанты, направленные к нам сразу после окончания летных школ, и совершенно не готовы действовать в боевых условиях.
Но они обладают высоким моральным духом и прекрасно подготовлены физически. Я сам провел с ними около 120 тренировочных полетов. Два наших ветерана проинструктировали их по слепому полету. Кроме того, новички прошли тщательную подготовку по бомбометанию и стрельбе.
В середине апреля наш старый добрый Барран присоединился к нам после того, как его выписали из госпиталя.
К нам прибыли совершенно новые самолеты прямо с завода. Они оснащены супермощными двигателями и метановым устройством. Последний я тестировал сам. Он позволяет нам в экстренном случае получать от двигателя повышенную мощность на несколько минут. Такая мощность получается путем впрыскивания в цилиндры смеси метилового спирта и воды.
На мой самолет снова прикреплена камера. Несколько отрывков из моих последних съемок появились в «Еженедельном обозрении Германии», в хроникальных фильмах, демонстрируемых в кинотеатрах по всей стране.
«Пятерка» снова в строю!
С 15-го по 20 апреля я был командирован на экспериментальный аэродром в Лехфельде, где я первый раз полетел на реактивном самолете, «Ме-262». На обычной модели при горизонтальном полете я достиг скорости 1500 километров в час. Тысяча таких самолетов должны быть поставлены в войска до конца года. Боже, спаси томми и янки!
Несколько недель назад в Цвишенане я видел майора Шпехта на «Ме-163». За три минуты он поднялся на высоту 8000 метров. Говорят, что этот самолет может достигать скорости 1700 километров в час. Еще в 1941 году он уже развивал скорость 1500 километров в час.
Конструирование других новых моделей продвигается стремительно. Авиационная промышленность Германии работает очень эффективно.
Однако американцы каждый день бомбят наши заводы. Смогут ли они остановить производство
