нет.
— Не обязательно, — серьезно возразил старичок, поворачивая обратно. — В зависимости от неприятностей, которые грозят ему… или вам. На свете слишком много неприятностей, молодой человек. Как тот беглец выглядел?
— Не смогу описать, — буркнул Эллери, — не особенно разглядел. Скорей видел не то, что надо. Черт возьми! Он был голый.
— А-а-а, — протянул ловец бабочек, безуспешно бросаясь за крупным экземпляром с красочными пятнами. — Э-э-э… голый?
— И очень большой.
— Правильно. Не начнете скандалить?
— Ничего я ему не сделаю. Только скажите, куда побежал.
— Да я не о нем беспокоюсь. Как бы он с вами чего не сделал. Здоровый малый. Знавал я одного такого же кочегара — кочергу узлом завязывал. Работал на старушке «Красавице Сьюзи», ходившей на Аляску…
— Выходит, вы его знаете.
— Знаю? Еще бы. Это мой внук. Вон! — крикнул ловец бабочек.
— Где?
Речь шла о пятой бабочке. Старичок метнулся в кусты и исчез.
Пока Эллери мрачно разглядывал последний след на тропинке, на поляну осторожно высунулась Лорел.
— Вот вы где, — облегченно вздохнула она. — До ужаса меня напугали. В чем дело?
— Кто-то за нами шпионил, сидя на ореховом дереве за окном спальни. Я досюда его выследил…
— Как он выглядел? — нахмурилась девушка.
— Совсем раздетый.
— Врун поганый, — сердито бросила она. — Честью клялся больше так не делать. Мне приходится в темноте раздеваться.
— Значит, вы его тоже знаете, — вздохнул Эллери. — Кажется, Калифорния помешалась на сексе.
— Дело вовсе не в сексе. Просто кидает камешки в окно, чтоб я с ним поболтала. А я не могу тратить время на сумасшедшего, который в двадцать три года готовится к Армагеддону. Эллери, давайте прочитаем записку!
— Чей он внук?
— Мистера Кольера.
— Мистер Кольер, случайно, не костлявый старичок с физиономией вроде сушеной фиги?
— Он самый.
— И кто он такой?
— Отец Делии Прайам. Живет с ними.
— Отец? — Нигде от нее не избавиться. — Но если соглядатай приходится внуком отцу Делии Прайам…
— Разве она вам не рассказывала о своем двадцатитрехлетнем сыне? — с оттенком мстительной злобы спросила Лорел. — Его зовут Кроув Макгоуэн. Сын Делии от первого мужа. Пасынок Роджера. Не стоит тратить на него время…
— Как ему удалось раствориться в воздухе? Фокус проделан прямо у меня на глазах.
Он поднял глаза вслед за ней, видя только навес из листвы на ветвях огромного дуба в десяти ярдах над головой.
— Мак, — громко крикнула девушка, — покажись!
К изумлению Эллери, из зелени в тридцати футах над землей выглянуло крупное юношеское лицо, примечательно хмурое.
— Кто это, Лорел?
— Слезай.
— Репортер?
— Господи боже мой, нет, — раздраженно сказала она. — Это Эллери Квин.
— Кто-кто?
— Эллери Квин.
— Шутишь!
— Мне шутить некогда.
— Ладно, иду.
Лицо исчезло, но что-то сразу материализовалось взамен, обрушившись на землю в дюйме от носа Эллери. Зеленый навес проломила мощная мужская нога, за ней явился молодой человек целиком, встав через мгновение точно на том же месте, где остался последний след босой ноги.
— Как я хотел познакомиться с вами!
Стиснутая рука хрустнула переломанными, по всей видимости, костями — Эллери не успел даже охнуть. Неудачный для самолюбия день: не поймешь, у кого сильней хватка — у Роджера Прайама, Альфреда Уоллеса или этого дикого зверя. Сын Делии был выше его на шесть дюймов. Симпатичный гигант с немыслимо широкими плечами, невероятно тонкой талией, мускулатурой «мистера Америка», гавайской кожей — сплошь на виду, без учета коричневой набедренной повязки, — и ухмылкой, из-за которой Эллери себя чувствовал столетним старцем.
— Я принял вас за охотника за новостями, мистер Квин. Терпеть их не могу, они мне жизнь отравляют. Чего мы тут стоим? Пойдемте в дом.
— Как-нибудь в другой раз, Мак, — холодно отказалась Лорел, беря Эллери за руку.
— Ух, дурацкое упрямство. Успокойся.
— Кажется, ваш отчим не слишком любезно меня принял, Мак, — сказал Эллери.
— Имели уже удовольствие? Но я вас приглашаю подняться в мой дом.
— В самом деле подняться, — вздохнула Лорел. — Хорошо. Иначе не поверите.
— Подняться в дом? — Эллери покорно оглянулся. К его ужасу, юный гигант, кивнув, полез по веревочной лестнице, гостеприимно маня их за собой.
Высоко на дереве действительно был дом. Точнее сказать, однокомнатное помещение без удобств, однако с четырьмя стенами и соломенной крышей, с прочным полом, бревенчатым потолком, двумя окнами, располагавшееся на платформе, откуда свисала лестница, — на опасном с виду насесте, который юный Макгоуэн весело называл «двориком», абсолютно надежном, если не падать.
Хозяин объяснил, что дерево называется quercus agrifolia,[14] добрых восемнадцати футов в обхвате, предложил гостю взглянуть на «кусачие листья». Эллери кисло кивнул, осторожно стряхивая с рубашки дьявольски проворных паучков. Впрочем, постройка покоилась на ветвях в фут толщиной и казалась вполне устойчивой.
Сунув голову внутрь по хозяйскому приглашению, он охнул, как турист. Стены и полы занимали предметы, облегчающие — иначе не скажешь — жизнь на дереве.
— Извините, что не приглашаю, втроем не поместимся. Лучше сядем во дворике. Кто-нибудь хочет выпить? Бурбон? Скотч? — Не дожидаясь ответа, Макгоуэн вдвое согнулся и втиснулся в дом. Послышалось разнообразное бульканье.
— Почему несчастного ребенка не сдадут, куда следует? — шепнул Эллери.
— Для этого нужны основания.
— Вы считаете нормальным такой образ жизни? — воскликнул он.
— Не стану вас упрекать, мистер Квин, — дружелюбно заявил рослый парень, вышедший с двумя холодными стаканами. — С первого взгляда всё против меня. Хотя лишь потому, что вы живете в мире фантазий. — Он сунул в дом длинную руку и вытащил третий стакан.
—
— Может, не надо? — устало молвила Лорел. — Начнет рассуждать, просидим до заката. Что там
