— Ты клянешься в верности, — он выбросил на стол ее письмо вместе с новыми погонами, завернутыми в целлофан, — а твоим именем тут расписываются в небе. И ты бегаешь на свидания, как до замужества...
Зина отшатнулась, вспыхнула, заплакала и вдруг припала к нему в каком-то исступленном, горячем порыве, будто раскаявшаяся грешница, умоляющая о прощении.
Именно так расценил Пучков этот ее жест и ошибся. С тех пор, как она послала ему страстное письмо, многое изменилось. Муж был далеко, а Строгов — рядом. Как только майор испытал и ввел в строй звено реактивных истребителей, он немного разгрузился и зачастил к Зине. А главное, Строгов чистосердечно рассказал о своей неудачной личной жизни и сделал ей предложение.
Зина растерялась. Умом, рассудком она понимала, что добрее, уважительнее Пучкова мужа ей не сыскать. Но Строгов — друг ее юности и командир полка. Став его женой, она сразу отымет пальму первенства у своих удачливых подружек. Ей казалось, что упускать такой случай, который, конечно же, никогда в жизни не повторится, может только дура. Зине было очень жаль Пучкова — вот уж кто делал ей только добро! Она вспомнила, как он заставлял ее читать пьесы, прежде чем пойти в театр, как растолковывал спектакли, как хотел устроить ее в музыкально-педагогическое училище. И, вспоминая все это, она начала все же складывать свои пожитки, готовясь к переезду на квартиру Строгова.
В условленный день майор приехал к ней, раздосадованный и злой. Оказывается, с утра его прорабатывали в разных инстанциях училища, хотя он вовсе и не подчинялся ни Тальянову, ни начальнику политотдела полковнику Грунину. Строгов забыл учесть, что свою рыцарскую лихость он продемонстрировал перед курсантами, которые молоды и, вероятно, влюблены в него, и потому из молодечества, из лихости захотят выкинуть такой же трюк и, конечно, разобьются: долго ли сорваться в плоский штопор? И кто же показывает им чреватый катастрофой пример — сам командир полка!.. Офицеры, посвятившие воспитанию курсантов всю жизнь, взъярились на Строгова не на шутку. К поступку Строгова, обрисованному командующему воздушной армией в густейших красках, добавили и перерасход средств, обнаруженный финансовой ревизией в формирующемся полку, и Строгова для объяснений затребовали в вышестоящий штаб...
— Я буду ждать тебя, милый... — сказала Зина Строгову, как только услышала об этом. — Лишь бы у тебя было все в порядке, переехать к тебе я всегда успею…
На том и порешили.
И волей-неволей Зине пришлось играть в жизни самую тягостную роль.
Прижавшись к теплой груди Пучкова, она плакала и чуть было не раскаялась, но вспомнила свое чисто женское правило — никогда не сознаваться в грехах — и предпочла плакать молча.
— Ну, что ты... что ты... Ну, садись, ну, расскажи... Ты ведь знаешь — я поверю тебе... — не выдержал ее рыданий муж.
— Спасибо, Пучков. Ты ведь хороший, обаятельный человек... — сказала она, холодея от мысли, что сама выдает себя.
От этих ее слов в Пучкова как бы воткнулись тысячи иголок. Зина впервые назвала его по фамилии, и в этом он почувствовал недоброе. Он взглянул на погоны, завернутые в целлофан, и показался себе жалким, потерянным, беспомощным... С минуту он не мог говорить. Но тут же взял себя в руки и, готовясь услышать самое страшное, спросил с мучительной дрожью в голосе:
— Это правда?..
Она посмотрела в его глаза и побоялась сказать правду, подумав, что ни для него, ни для нее это не будет лучше.
— Майор Строгов — мой старый добрый друг, Недавно он приехал сюда, и мы встретились. Вот и все...
— И все? — Пучков сразу преобразился. — Ну, раз он твой добрый друг, то мне он должен быть, ну, хоть знакомый. Пригласи его как-нибудь.
— Хорошо, Сережа, я приглашу, — согласилась она. Душевное равновесие Пучкова немного восстановилось.
Каждый день он спрашивал, скоро ли пожалует к ним ее друг. Сперва Зина отговаривалась, что пока у нее нет к этому настроения, а потом сказала, что Строгов уехал в командировку.
«Не хочет... Стало быть, они не просто друзья...» — подумал Пучков.
Будучи в штабе училища, он заглянул в те комнаты, которые недавно занял штаб новой части. Училище уступило незваным гостям целый этаж. Пучкову удалось дознаться, что Строгов действительно был вызван к кому-то из начальства. В лагере ведь открыто говорили, что, хотя Строгов и командир полка, все равно ему влетит за такое безумство — так самолеты не испытывают.
Пучков решил, что майора вызвали как раз по поводу нарушений инструкций при испытаниях.
«Перевели бы его куда-нибудь», — думал Пучков. Он догадывался, что Зина ждет возвращения своего героя.
Она все чаще уезжала из лагеря в военный городок: якобы для того, чтобы подыскать себе работу. Но поиски ее оставались тщетными, и Пучков не вытерпел.
— Если судить по тебе, то устроиться на работу у нас труднее, чем в Америке... Давай-ка кончать этот камуфляж. В выходной я сам объеду все городские рекламные доски, перепишу сотни объявлений. Выберешь, что нужно...
Зина молча кивнула ему и куда-то ушла. Прошел час, а ее все не было. Он спросил у соседей, не видели ли его жену. Ему сказали, что она поехала в город.
Во второй половине дня он тоже уехал. На квартире Зины не оказалось. Пучков лег на диван, задремал. Разбудил его телефон. Пучков снял трубку.
— Зина? Это я, — раздался мужской голос. Пучков зажал ладонью трубку и замер, не зная, что делать. И вдруг побежал к соседу, чтобы позвонить на городскую телефонную станцию.
— Будьте добры, определите, пожалуйста, откуда звонят номеру 3-20-14...
— А зачем вам? — спросила телефонистка. — Хулиганят?
— Так точно, — перевел он дух.
— Я тут сейчас одна. Чтобы включить аппарат, мне надо пройти через весь зал. Можете проговорить с хулиганом минут восемь — десять?
— Постараюсь!.. — И Пучков прибежал к себе.
— Алло! Алло! — крикнул он в трубку. Молчание...
Он положил трубку на рычаг и с волнением стал ожидать звонка.
— Ну, зазвони же, зазвони, — шептали его губы, однако звонка не раздавалось.
Каждая секунда казалась ему вечностью. И телефон внял его мольбе.
— Да?.. — воскликнул Пучков деловым тоном. — Ты что, Жуков, проверяешь телефон, когда я его еще не исправил? Сказал же, что я приду к Пучковым не раньше трех. Хозяйку? Разве это не ты, Жуков?.. Эй, хозяйка, вас!.. Идите быстрее, а то мне некогда ждать. У меня много заявок!.. — быстро проговорил Пучков, слегка зажав микрофон и обернувшись к смежной комнате, будто Зина действительно была где-то за перегородкой.
Хорошо, что вы позвонили вовремя. Еще бы минута, и телефонный аппарат был бы разобран... Сейчас она подойдет... Куда-то запропастилась. Вы не могли бы подождать?..
— Подожду, — ответил голос.
Пучков засек время и, боясь, что тот повесит трубку и останется неопознанным, поддерживал с ним разговор через каждую минуту.
На пятой минуте голос сказал:
— Передайте ей, чтобы позвонила Григорию.
— А какой номер?
— Она знает.
И в трубке щелкнуло...
«Растяпа ты, а не Шерлок Холмс!» — обругал себя Сергей. Ему стало вдруг стыдно, что он пошел на обман. И, чтобы как-то признаться в этом, он снял трубку, сказал телефонистке, что звонил не хулиган, а просто незнакомый совсем человек, и очень важно было установить, кто он, откуда звонил...
— Бывает!.. — усмехнулась телефонистка и сказала, что звонили из кабинета Строгова.
