реальная, тяжелая. И я имел случай видеть, как под каленым железом люди берут на себя черную вину и идут на эшафот. А потом, когда ничего не исправишь, вдруг выясняется…»
Хранитель замолчал, допил вино и перевел разговор на здоровье Шенги, а затем распрощался.
Охотник, которому ни разу (не считая поединков) не приходилось решать, жить или умереть человеку, понял одно: из-за судебной ошибки, допущенной Хранителем в юности, мерзавец Урихо избежит крепкого, жесткого допроса. Очень, очень жаль!..
В невеселые размышления ворвался со двора пронзительный голос Нитхи:
— Нельзя к нему! Он болен и лежит! Ну как некоторые люди не понимают…
Кого это она так свирепо гонит, мартышка наррабанская?
Плеснулась догадка — невероятная, немыслимая, но заставившая вскочить с постели. Хорошо, что рубаха чистая… и побриться догадался…
Шенги вышел на крыльцо. Хмурый осенний день с отвычки показался ослепительным.
Не может быть, но так оно и есть!
Разъяренная Нитха, похожая на встрепанного воробушка, теснила к воротам женщину в длинном плаще с наброшенным на голову капюшоном.
— Нитха, что ты вытворяешь? Кто так гостей встречает? Заходи в дом, красавица!
Черная Азалия, обогнув потерявшую дар речи девчонку, плавно пересекла двор, с улыбкой взошла на крыльцо, перешагнула порог.
— Что девчушка гонит — не беда, — певуче сказала она, — а вот рад ли мне хозяин?
И откинула на плечи капюшон.
Вместо ответа Шенги наполнил чашу и с улыбкой протянул гостье. Пока та мелкими глотками пила вино, Совиная Лапа незаметно приглядывался к женщине. Что-то в ней изменилось… исчезла напористая, откровенная готовность идти в атаку… ох, да она же смущается! Даже если это фальшивая застенчивость, все равно ей очень, очень к лицу! Не роковая соблазнительница, а вдовушка-соседка, забежавшая проведать больного. Только узелка с угощеньем не хватает.
Словно угадала его мысли! Из-под плаща вынырнула смуглая ручка с полотняным узелком.
— После болезни полезно полакомиться. Мой господин так исхудал!
И скромно положила узелок на край стола. Вот хитрюга!
— Ну, если там лепешка с медом!.. — с шутливой строгостью рыкнул Шенги.
— Что ты, господин мой! Шутка, сказанная дважды, уже не шутка! Там пирог с рябиной.
— Гадость эта рябина! — раздался от входа звенящий яростью голосок. — Нельзя ее больному!
Шенги удержал себя от убийства и очень ровно спросил маленькую нахалку:
— Какого болотного демона тебе здесь нужно?
— Я за метлой… двор подмести…
— Метла на кухне, у очага. Запомни сама и передай мальчишкам: кто сейчас сюда сунется — сгоню со двора! Поняла? Брысь!
Хлопок двери был коротким и злым, как ругательство.
Черная Азалия мягко, понимающе улыбнулась и обвела взором зал:
— А девочка спит вот здесь, верно?
— Да, за этой занавеской. Это у нас «женская половина».
Глаза актрисы подернулись влажной дымкой.
— «Женская половина»… ах, милая девочка, соблюдает обычаи родины! Я-то давно забыла… Но я догадалась не из-за занавески. Где еще висеть единственному зеркальцу, как не над ее постелью?
— Зеркальце? — удивился Шенги. — Как-то не замечал! Сам даже бреюсь без зеркала, привык.
Женщина легко прикоснулась кончиками пальцев к гладко выбритой щеке Охотника. Тронула и опустила руку. Короткая ласка всколыхнула душу мужчины.
— Девочка ревнует, — потупив глаза, глухо сказала красавица.
— Детские игры, — ответил Шенги. — Придумала себе героя.
И, положив левую руку на плечо женщине, он ласково и властно привлек ее к себе.
— А ну, вон отсюда! Расселись, бездельники, подметать мешают! — рычала Нитха, багровая от злости. — Нет чтоб воды принести или дрова в поленницу сложить!
— Ты, Дайру, ее слушайся, она вэшти! — назидательно сказал Нургидан, не двинувшись с края колодезного сруба, на котором удобно устроился.
— Пенек лопоухий, дармоед, лодырь! — перенесла Нитха внимание персонально на него. — Утопила бы тебя в колодце, да воду портить жаль! Утхару нхэри, рагтха!..
— Хорошо, что я наррабанскому не обучен, — безмятежно бросил Нургидан куда-то в пространство. — Если б я, как дурень, чужие языки долбил, пришлось бы сейчас вставать, гоняться за ней по всему двору…
— А вот я тебя метлой — поймешь без перевода!
— Взбесилась, — убежденно и печально заключил Нургидан.
— Хуже, — уточнил Дайру. — Тяжелый случай: беспросветно влюблена. Как говорят у них в Наррабане…
И резво сорвался с места, улепетывая от растрепанной фурии с метлой наперевес.
— Караул! — вопил мальчишка на бегу. — Убивают! Жизни лишают! Уа-ау! Наррабан пошел войной! Ко мне, единоверцы!
Но его единоверец хохотал так, что чуть не опрокинулся со сруба в воду.
Кошкой взлетев на крышу кухни, Дайру свесился вниз и сообщил преследовательнице, что от несчастной любви есть хорошее средство — как следует поголодать. И он, Дайру, из дружбы готов героически взять на себя ужин Нитхи.
— Дурак! — ответила девочка, гордо вскинула голову и ушла за конюшню. Там, вдали от насмешливых глаз, она швырнула метлу на землю и дала волю слезам.
Темно-красное платье грудой лежало на полу у постели. Смуглая рука, словно легкая птица, опустилась на мягкие складки материи. Красная река скользнула вверх по стройным ногам женщины, по круглым коленям и замерла. Черная Азалия, уже перехватившая платье поудобнее, чтобы одеться, вдруг забыла о нем, обернулась к Шенги, улыбнулась медленной улыбкой женщины, которая довольна собой и любовником.
А Совиная Лапа испытывал чувства человека, который переплыл ревущий горный поток и теперь наслаждается покоем и гордостью за свое крепкое, сильное тело.
Да что за женщина была в его объятиях?! Пантера, вулкан, землетрясение! Неужели это она сейчас смотрит на него кротким, нежным взором, остановив на коленях утонувшие в красной материи руки?
То, что произошло, нельзя было назвать счастьем — слишком близко к Бездне… Но Шенги знал, что никогда не сумеет этого забыть.
Кольнула мысль: повторится ли это когда-нибудь?
А почему он сомневается? Конечно, повторится!
— Проводи меня, — сказала Черная Азалия. — Темнеет. Пока дойду, ночь будет.
Надо же, и впрямь стемнело! Значит, ему лишь показалось, что время остановилось.
Ведь не темная улица, не черные силуэты домов, не скользящий по небу месяц причиной тому, что с каждым шагом мужчина и женщина становятся все более чужими друг другу? Однако так оно и есть! Словно идут не рядом, а прочь друг от друга.
На Шенги вновь нахлынули неясные подозрения. Он не стал расспрашивать певицу о письме, понимая,
