вымети.
Нитха беспомощно глядела ему в лицо. Волнение перехватило ей горло.
И тут Дайру встал так резко, что опрокинул миску. Пшено рассыпалось по столу, но подросток не обратил на это внимания.
— Что, забыл Котел Смерти? — крикнул он так гневно, что Нургидан вздрогнул от изумления. — Как она на поляну идти не хотела!.. У нее чутье на опасность, учитель же сказал! Раз она говорит, что с Шенги плохо, значит, надо его выручать!
Таким друзья еще не видели Дайру. Даже голос изменился!
— А ты разве знаешь, куда он пошел? — спросил озадаченный Нургидан. — Или думаешь разыскивать его по городу? По запаху след возьмешь, как гончая?
— Я — нет. А вот тебе, может, и придется — по запаху!
Нургидан вскочил со скамьи, свирепо ощетинился:
— Ты на что, гад, намекаешь? Я ж тебя за это…
Дайру не дрогнул:
— Не намекаю, а прямо говорю! Сам знаешь, какое у тебя чутье — та самая гончая позавидует! Жалко хорошему делу помочь, да?
Нургидан сообразил, что обиделся напрасно, и ответил тоном ниже:
— Да я… ладно, попробую.
Он протянул руку к висящей на гвозде перевязи и сдвинул брови, увидев, что Дайру уже надел перевязь и пристегивает к ней меч.
— Да ты что… ведь нельзя же…
— А идите вы с Бавидагом в трясину поганую! — с чувством ответил Дайру. — Только мне сейчас про эту дурь думать! Пусть потом хозяин хоть насмерть запорет, лишь бы с учителем худого не случилось!
— Нургидан прав, — сердито сказала Нитха. — Глянул бы на себя со стороны: в ошейнике и с мечом! Не то что стража — первый встречный остановит!
Дайру замер. Кончиками пальцев коснулся ошейника, о котором забыл впервые за сутки. Затем с проклятьем сорвал перевязь вместе с мечом и зашвырнул в угол. Надел куртку, затянул кожаным поясом с железной пряжкой.
— Готовы? Идем!
Нургидан двинулся к двери, даже не удивившись тому, что раб командует принцессой и Сыном Рода.
На крыльце Нитха задержалась.
— Знаю, откуда беда, — сказала она с глубокой убежденностью. — Помните ту шлюху? Наверняка учитель к ней идет! Нашел с кем спутаться, она же дрянь! У нас в Наррабане говорят: «Хочешь дружить со змеей — дружи, но палки из рук не выпускай!»
Мальчишки переглянулись. Затем Нургидан сердито отозвался:
— Не была б ты принцессой, сказал бы я, что ты ревнивая дура!
Девчушка вспыхнула, поправила колчан у бедра.
— Да? Ну и как хотите, раз не верите! Шляйтесь по городу, обнюхивайте все углы! А я найду эту стерву и дознаюсь…
Не договорив, Нитха побежала через двор. Из-за тяжелого арбалета, оттягивающего плечо, походка была неровной, ныряющей.
— Ну что с ней делать? — тревожно сказал Дайру. — Надо догнать, уговорить…
— Уговори летящую стрелу вернуться в колчан! — фыркнул Нургидан.
— Подожди-ка! Та красотка… она поет в «Пути по радуге», так? Но ведь ты знаешь, что это за место! Про него такое рассказывают…
— И я кое-что слышал, — кивнул Нургидан.
— Это что же выходит? Это куда ж мы с тобой отпустили заморскую принцессу — одну и на ночь глядя?
— Да уж, Рахсан-дэр спасибо скажет, — протянул Нургидан.
Мальчишки вновь переглянулись — на этот раз в полной растерянности.
21
— Зови своего дружка, да поживее!
— Ты… ранен?
— Шевелись! Дело срочное!
Женский силуэт метнулся в светлом проеме распахнутой двери и исчез. Урихо, опираясь на выломанный еще в лесу толстый сук, уселся на крыльцо и стал ждать.
Листва давно облетела с калины и бузины, голые ветви сиротливо зябли под вечерней легкой моросью. Из глубины дома доносились отголоски музыки, смех. На миг нестерпимо захотелось в тепло, к людям.
Урихо стиснул палку, настороженно озираясь. Ему нельзя было расслабляться. Он знал, что за ним идет враг, которого не обманешь и не собьешь со следа.
И не удивился, когда темная фигура возникла на гребне полуразрушенной стены, спрыгнула на землю и напролом сквозь кусты двинулась к крыльцу.
— В игорный дом подался? — весело спросил Шенги. — Захотелось погреметь костяшками? Не советую, сегодня не твой день удачи.
Урихо поднялся на ноги. Он был бледен, губы искусаны в кровь.
— Раньше надо было тебя кончать! — с темной ненавистью бросил он. — Летом, в лесу. А эти дурни твердили: «Опасно, Тагиарри догадается…»
— С тобой все ясно. А вот с твоими дурнями хотелось бы потолковать.
— Да? — оскалился Урихо. — А жареной луны тебе бы не хотелось?
— Все равно ведь их назовешь. Не мне, так Хранителю. Под пыткой.
— Под пыткой? Ну нет, на дыбу не пойду!
Урихо поднялся во весь рост, шагнул вперед, угрожающе вскинул над головой тяжелый сук. Но вдруг колени подломились, сук выпал из ослабевшей руки, и он лицом вниз рухнул к ногам врага.
Охотник нагнулся над Урихо, тронул шею там, где должна была биться жилка. Посмотрел на костяную рукоять ножа, торчащую из-под лопатки мертвеца. Перевел взгляд на стоявшего в стороне встревоженного Киджара.
— Что стряслось? — обеспокоенно спросил десятник. — Опять ты с этим пролазой не поладил? С чего он на тебя набросился?
— Он был ранен и безоружен, — негромко ответил Шенги. — Не надо было его убивать.
— Как — безоружен? — ахнул Киджар. — Я же сам видел… — Он вытянул голову, пригляделся. — Палка?! А мне показалось… У меня-то меча нет, в игорный дом с оружием не пускают. Только нож, с ним я не расстаюсь.
— Кстати, о ножах, — ровно сказал Шенги. — Парнишка-наррабанец сказал, что, когда был разгромлен их караван, у его отца пропал амулет: нож с костяной ручкой, а на ней рисунок — носорог. Позже в книге на картинке я увидел носорога и вспомнил, что такого зверя мне уже доводилось видеть. Киджар, где ты взял свой нож?
— Так это амулет? Какая досада, придется вернуть. Там и нашел, на дороге. Вещица не из ценных, решил себе оставить. А что тут такого?
— Значит, это ты со своим десятком был там, когда…
— Ну да, когда Клыкастая Жаба купцов растерзала.
— Какая у тебя, десятник, жизнь интересная! Как что случится — ты там оказываешься! Я недавно сообразил… Помнишь, в Грайанской Башне — она еще не была моей — нашли Охотника со свернутой шеей? Тагиарри мне рассказывал, что незадолго до этого мимо башни проходил Киджар, десятник городской стражи. Обратил внимание, как красиво лег снег — и никаких следов!
