уладишь все дела, а что потом?
— А потом хочу отдохнуть. Куплю домик на берегу, буду смотреть на корабли, слушать, как шумит море. Когда прискучит безделье, возьму ученика.
— Послушай, — вкрадчиво начал Хранитель (и Шенги подобрался, поняв, что начинается настоящий разговор). — Море подождет, оно с сотворения мира шумит, где шумело, вряд ли Безымянные в ближайшие годы соизволят его передвинуть. И кораблей в порту Аргосмира предостаточно, хватит наглядеться и внукам твоим. Может, задержишься и спасешь один симпатичный городок от большой напасти?
Шенги выжидающе молчал. Хранитель со вздохом продолжил:
— Издагмир — процветающий город, не столько большой, сколько богатый и веселый. Мы исправно платим налоги и узнаем вести из чужих земель раньше, чем они дойдут до столицы. И все это нам дает проезжая дорога. Торговый путь. Посчитай, сколько в Издагмире постоялых дворов, сколько таверн… есть два игорных дома, даже две бани на иноземный манер… ага, улыбаешься — слышал уже, да? У нас больше портных, сапожников, поваров, лекарей, чем надо для здешних жителей. А сколько горожан перекупают товары у чужеземцев и везут в столицу сами! Проезжая дорога — становой хребет нашего благополучия. Убери ее — город захиреет и умрет. Мы это знаем, заезжих любим, уважаем и бережем. Даже штрафы с подгулявших иноземных буянов берем аккуратнее, чем с местных. Или, к примеру, два года назад был случай. С голубиной почтой пришла весть, что в Нарра-до от заразной болезни скончался Светоч, а с ним — грудной малыш, его наследник. В городе стояли три наррабанских каравана — стекло везли, шелк, сушеные фрукты, сладости. Я известил наррабанцев, что у них уже другой Светоч, брат покойного. Ну, вопли, молитвы, задержались купцы на три дня — Светоча оплакивали. Так не поверишь: три дня во всем городе траур был. В знак сочувствия!.. Ну, что на меня так смотришь? Я такого приказа не давал. Велел только закрыть на три дня игорные дома и занавесить во дворце окна черной тканью… Так во всем городе не было окна, в котором ни висел бы хоть клочок черной тряпки! И ни музыки, ни песен!
— Да-а, — протянул Шенги с легким осуждением. — Этак, глядишь, здесь и храмы иноземных богов строиться начнут.
Хранитель смутился:
— Вообще-то есть небольшое святилище Гарх-то-Горха… собственно, не в городе, за стеной…
С невольным восхищением Шенги покрутил головой:
— Ну и городок, храни его Безликие! Такой не впадет в нищету и убожество!
— Не знаю, не знаю! — Хранитель вздохнул, его крупный нос уныло опустился. — Приготовься, начинаю ныть и скулить. Не знаю, чем прогневали мы Безымянных, но на нас посыпались беды, словно Серая Старуха из подола их вытряхнула. Если без подробностей — дорога от Рудного Кряжа до Издагмира подвергается нападениям Подгорных Тварей. Причем все настолько серьезно, что боюсь худшего: купеческие караваны будут искать другой путь, безопасный. А мы… наш город…
— Так чего проще, — усмехнулся Шенги, — взять да пригласить на службу двоих-троих Подгорных Охотников. Послать письмо Главе Гильдии…
— За кого ты меня принимаешь, уважаемый? Я платил деньги не «двоим-троим», а четверым Охотникам, причем Лауруш заверил меня, что в Гильдии они на прекрасном счету. На меня работали братья Нурвеш и Нурбиш.
— А, близнецы! — оживился Шенги. — И впрямь неплохие парни, дело знают.
— Еще старый Айтин Белая Чаша, а в напарниках у него парнишка без имени, из Отребья, прозвище не припомню. У старика в учениках был, недавно надел браслет.
— Айтина не встречал, но слышал много хорошего.
— Они меж собой договорились: одна пара бродит по Подгорному Миру, другая приглядывает за дорогой — истребляет тварей, если вылезут… но это редко бывало. Иногда сопровождали караваны, если купцы просили… тоже нечасто. Признаться, я подумывал, что зря на них деньги трачу.
— Деньги, заплаченные Охотникам, — веско сказал Шенги, — не бывают потраченными зря!
— Да понял я, понял уже! Тогда и понял, когда близнецы из-за Ворот не вернулись.
Шенги горестно распахнул глаза, но сдержался и произнес бесцветным голосом:
— Давно?
— В начале Хмурого месяца. Может, еще появятся?
— Нет, — ровно ответил Охотник. — В Подгорном Мире время течет быстрее. Если до сих пор не возвратились… Очень, очень жалко! Хорошие были парни… нравом такие разные, даром что близнецы!
— Мне особенно Нурвеш нравился — весельчак, пел красиво, — Хранитель вздохнул. — Нурбиш — тот угрюмый, нелюдимый, разговаривать с ним трудно было.
— Да будет милостива Бездна к их душам! Но что их понесло за Врата поздней осенью?
— Не знаю. Нурвеш перед уходом был во дворце, деньги получал за себя и за брата. Мы перебросились парой слов. Он с этаким загадочным видом заявил, что выследил дичь, какая раз в жизни попадается. И чтоб я готовил кошель поувесистее, иначе это чудо в столицу уйдет. И все, больше не встречались.
— Вот такая работа! — не выдержал Шенги. — Вот так и жрет нашего брата Подгорный Мир!
— Не только Подгорный Мир. Сразу после ухода близнецов погиб тот парнишка, напарник Айтина. Глупо погиб: озеро только-только ледком затянулось, а он напрямик перебежать захотел. А через два дня — Айтин… ну, там история непонятная, жуткая, весь город об этом говорил.
Шенги взял с блюда тонкое, хрусткое печенье с медом, надкусил. С ленивой позой и мягкими движениями не вязалось острое, напряженное выражение глаз.
— Есть на северной окраине полуразвалившаяся башня, воздвигнута в Огненные Времена, — угрюмо продолжил Тагиарри. — Эти руины называют Грайанской башней. Весь город знает, что там обитает злокозненный призрак. Там и нашли Айтина-Охотника… у входа… со свернутой шеей. Вокруг белый снежок — и никаких следов.
— А его собственные следы?
— Ничего не было. Незадолго до того, как нашли труп, мимо проходил Киджар, десятник городской стражи. И обратил внимание, как красиво лег первый снег. Не было ни следов, ни трупа. А снегопад уже кончился — не могло позже запорошить…
— Горожане, конечно, на привидение грешат?
— То есть никаких сомнений! Но я, собственно, о другом. Остались мы без Охотников, а тут как раз санный путь установился. Основной поток путников летом идет, зимой поменьше. А в распутицу никто не суется…
Заметив нетерпение в глазах гостя, Хранитель заговорил сухо и точно:
— За зиму — четыре разгромленных каравана. Уцелело семь человек. Трое — рабы из диких мест, нашего языка не знают. Один купец от ужаса спятил, от него толку не добились. Наемник-грайанец толково описал нападение ящеров-вертунов…
Шенги так резко подался вперед, что чуть не опрокинул столик.
— Вот как? И где сейчас этот толковый человек? Очень, очень любопытно бы побеседовать!
— В Аргосмир отправился… а что?
— А то, что у ящеров-вертунов кровь холодная, они мороза и снега боятся. На зиму спать укладываются клубком, как наши змеи.
— А если у них в складке было лето, а к нам их случайно занесло?
— Может быть, — с сомнением отозвался Охотник. — Но, значит, открылись новые Врата — чуть ли не на дороге!.. А что говорили остальные путники?
— Парнишка-наррабанец, сын того спятившего купца, при первых признаках беды удрал в лес. Вернуться осмелился весьма нескоро, и обнаружил на дороге лошадь с разорванным брюхом, труп раба- погонщика и пятна крови.
— А товары? Их тоже Твари прихватили?
— Товары были в седельных вьюках… лошади, должно быть, разбежались. Но я главного не сказал: мальчишка нашел гигантские трехпалые следы. Он мне их потом нарисовал. Подгорные Охотники хором говорят, что это следы Клыкастой Жабы.
— Подгорные Охотники? — сдвинул брови гость. — Ты говорил, почтеннейший Тагиарри, что…
— Нет, не гильдейские. — Хранитель заметил возмущенный блеск в глазах гостя и заторопился: — Я, конечно, тут же отправил письмо в столицу Лаурушу. Сразу после этого — последний налет на караван.
