мгновение вспыхнула искра короткого замыкания, неяркая, но бело-голубая.
B группе нуль-навигации сразу засуетились.
— Что это было?! — Напряжение упало на полсекунды.
— Ты что?! С чего?
— У местных спроси. Мы от полигона питаемся. Я их силовой подключил.
— Заче-е-ем?!?
— Бензинчик сэкономить. Наш генератор, знаешь, сколько жрет?
— Боже мой!
— Ты смотри, смотри! У тебя же фазы разбежались!
— А что я сделать-то могу?!
— Сейчас темпоральный дребезг начнется, если не задемпфируешь все, кроме седьмого!
— Если я задемпфирую седьмой, возрастет добротность, — так к повороту раскачает, не поймаешь.
— Ну, упустил, дурак, теперь задребезжало!
Аверьянов быстро протянул руку туда, где три минуты назад положил нож.
Ножа не было.
Не отпуская фала, Николай провел по поверхности ящика ладонью, но ножа так и не ощутил. Скосив глаза, он вдруг увидел свой нож, спокойно висящий сам собой в воздухе, в полуметре от головы. В тот же момент нож исчез в том месте, где висел, и одновременно с этим возник — лежа на ящике именно там, куда Аверьянов его положил.
Он быстро схватил нож, но мгновенно понял, что обрезать ему уже нечего: рулон колючки лежал на полу, ящик с выпивкой не был привязан, а бутылка «Smirnoff» сама собой встала на свое место в ящике, совершенно непонятно как исчезнув из его рук.
Рефлекторно, почти не думая, Аверьянов вытянул из ящика литровую бутылку «Smirnoff». Подумал: «Теперь остается забить опустевшее после нее место чем-то мягким, снова натянуть растяжку, идущую от угла ящика к крепежной серьге каркаса контейнера, выведенной сквозь декор-обшивку».
Фиксируя тягу, Николай почувствовал, что его как-то шатнуло, отчетливо крутануло мозги, как после центрифуги.
Внезапно мелькнуло: «Все это уже было только что! Все повторяется».
И тут же снова мелькнуло: «Все это уже было только что! Все повторяется».
На лбу мгновенно выступил холодный пот: «…было только что! Все повторяется».
Николай ощутил, что его рот растягивается в какую-то непомерно широкую улыбку-оскал — шириною метры, километры, миллионы километров, световые годы, парсеки…
Свет в контейнере погас, раздался громкий звук рвущейся прочной ткани…
Отставив правую руку с дымящейся сигаретой, Медведев склонил лицо к самой поверхности крышки багажника и прищурился.
— Они все немного разные, следы ударов… Как будто били слегка под разными углами…
Он осторожно прикоснулся к самой крупной вмятине мизинцем левой руки, и в этот самый момент крышка багажника вдруг сильно подпрыгнула вместе с землей и ударила Медведева в лицо всей плоскостью, откинув его от машины метра на три…
— Вот это да! — Медведев встал, отряхивая сзади брюки. — Вот это да-а-а…
— Я тоже устоять не смог, — констатировал Михалыч. — Мне кажется, землетрясение.
— Какое там! — махнул Медведев, подняв и обдув выроненную при падении сигарету. — Я только вот так вот руку с сигаретой отставил, склонился самым лицом, мизинцем чуть прикоснулся…
Медведев в точности повторил свои действия, и в тот момент, как его мизинец коснулся самой большой вмятины, а нос — поверхности крышки багажника, удар повторился, причем на сей раз — с удвоенной силой.
Сергей, дежуривший возле контейнера, в испуге попятился: контейнер начал таять в воздухе, исчезать на глазах… Исчезнув, он тут же возник снова — на треть погруженный в бетонный пол площадки, на которой был установлен ангар.
Расступившийся бетон, разорванный темпоральным полем, создал ударную сейсмическую волну, от которой на многие километры вокруг все заходило ходуном…
В ту же секунду контейнер исчез вновь, появился под самым потолком ангара, но, не успев упасть, растворился и вновь возник — в трех метрах от места, где стоял минуту назад, но как бы «клюнув» входным люком вниз, в бетон, косо «утонув» в бетонной площадке…
Второй удар оказался куда мощнее первого…
Отбросив автомат, Сергей пополз к выходу из ангара, а затем побежал, придерживаясь, однако, руками за землю. Впервые в жизни ему пришлось бежать на четырех, внезапно подпрыгивая от толчка вверх — метра на два, — как цирковому пуделю.
«Вот жизнь собачья-то!» — подумал он, вылетая сквозь треснувшую обшивку ангара, как лев сквозь обруч.
«Да что ж такое-то?! — подумал Калнин, пошатнувшись от первого толчка, и схватился за ближайший ствол, чтоб не упасть. — И выпил-то пустяк, меньше литра, всего-то! А как качнуло! Верно Аверьянов сказал: не пей шампанское пивными кружками, если уж виски стаканом пьешь. Зря я старлея не послушал! Он командир, я обязан был подчиниться ему, не упрямиться, не своевольничать!»
После второго удара Калнин понял, что выпивка тут ни при чем: немного алкоголя полезно в любых количествах.
Тут, очевидно, настал час «X». Стратегические бомбардировщики начали наконец бомбить вещевой рынок в райцентре. Вот дело в чем! Однако, встряхнувшись после третьего удара и окончательно протрезвев, Калнин понял, что ночью ни один идиот не стал бы бомбить вещевой рынок: черные по ночам не торгуют. Да даже и днем: вещевой рынок приводили бы в порядок осколочными и зажигательными, а тут явно работал тяжелый фугас: такая дура под тонну зарывается в землю метров на пять-восемь, и там уж шарахнет так, что фундаменты из земли выпрыгивают…
Он вспомнил сотни землянок бомжей, усеявших окраину Дьяконовской пустоши, — пустоши, используемой всей областью в качестве свалки пищевых отходов, испорченных продуктов питания, а также в качестве кладбища скота, умершего от огорчений и невзгод, связанных с бескормицей. В памяти всплыло, что осмотревшие два месяца назад эту пустошь «Врачи без границ» после знакомства с прилежащим стойбищем бомжей, сказав: «Ну, знаете… Всему же есть границы!» — уехали, не попрощавшись с губернатором.
— Решили, стало быть, бомжей… Из временных жилищ, — ну, ясно, — в постоянные… — сказал Калнин вслух и замер, держась за дерево. Дождавшись удара и переждав его, он совершил очередное перемещение в направлении костра. — Реформа ЖКХ у них… Земля им пухом!
Третий удар застал Медведева встающим, — на этот раз его, стоящего на корточках, кинуло вбок. Летя с полусогнутыми ногами, он успел сориентироваться и устоял. Однако судьба не дала ему времени опомниться и распрямиться: последовала серия новых толчков…
Михалыч вцепился правой рукой в ручку водительской двери «опеля», а левой — в зеркало заднего обзора, подпрыгивая вместе с автомобилем.
То, как Медведев «плясал Камаринскую» вокруг автомобиля, — вприсядку, делая почти двухметровые скачки, — навело полковника на мысль о том, что причина происходящего землетрясения таится, возможно, совсем не в крышке багажника «опеля»…
При первой же наступившей между толчками паузе Михалыч огляделся и обомлел.
Ангар стоял раскрытым, с вырванной крышей. Тем не менее стены, которые раньше подпирала изнутри легкая ажурная арматура и поддерживал поддув — нагнетаемый внутрь ангара мощными насосами
