— Что-то не то? — поинтересовалась Олена. — Я что-то неверно сделала? Я зря истратила Колины деньги?
— Да нет, все верно. Папа будет рад, — кивнул Алешка. — Вот увидишь!
— Сколько же ты заплатила? — поинтересовалась Катя.
Боясь ошибиться, Олеыа достала деньги и, отобрав, показала Кате нужное количество бумажек:
— Вот столько же…
— Сто долларов, если в баксы перевести… — Катя осмотрелась по сторонам, поправила прическу, а затем выдохнула: — Недорого. Все ж дом! У моря. С прудиком!
— И набор! — напомнила Олена. — Ты не забывай!
— С набором-то вообще… — кивнула Катя, соглашаясь.
Полчаса спустя, уже из машины, едущей по северному участку Большой московской окружной, им повезло увидеть редкое зрелище: поезд, несущийся то ли по Ленинградке, то ли по Савеловке, пароход, медленно ползущий по каналу, и «семьсот сорок седьмой» «боинг», только что взлетевший из Шереметьева-2. Ну а автобусов-то было кругом навалом…
— Смотри, Олена, все сразу и одновременно: поезд, автобус, пароход и самолет… — кивнул Алешка Олене, подмигнув через зеркало заднего обзора. — Как на твоем «Наборе туриста».
Так как Олена не ответила, Алексей решил повернуться назад.
Олена сидела на заднем сиденье, вся сжавшись в комок и дрожа.
— Ты что, красна девица?
— Я боюсь, — едва не стуча зубами, ответила Олена. — Мне страшно… И по воде, и по земле, и по воздуху… Ведь всем куда-то надо, куда-то — здесь им не так… И все хотят что-то… Каждый — свое. Другое хотят, чего тут нет… Мне очень страшно! Я здесь боюсь!
— Ну брось… — успокоил ее Алексей, но сердцем почувствовал, что она начала понимать слишком много.
Белоснежный лимузин «линкольн» на одиннадцать мест, 2001 года выпуска, содержащий TV, видео, бар, караоке 3-AN System C2004, был вычислен поросенком за четыре минуты.
Вычисленный «линкольн», с женихом и невестой, только что подрулил к загсу, расположенному рядом с архитектурно-историческим памятником и музейным комплексом «Коломенское». Загс располагался на просторной в этом месте набережной Москвы-реки, и места для посадки хронотопа было более чем достаточно.
Время начала регистрации — 18.30, последняя свадебная пара: суббота — короткий день.
Жених, невеста, родители, свидетели и гости устремились в вестибюль, дабы, побыстрее отмучившись, рвануть наконец к столу. «“Линкольн” свободен, люди уже в загсе, восемнадцать тридцать две», — доложил поросенок.
— А сейчас — рывок! — скомандовал сам себе Аверьянов, кладя руки на штурвал хронотопа и выставляя на дисплей целеуказания точный момент прибытия — 18.32.
Он уже успел переодеться: в хронотопе был целый гардероб — на все случае жизни.
Зная, что ему предстоит много приключений, как в родной столице, так и еще бог весть где, Коля втиснулся с строгую гражданскую тройку, надев, впрочем, под пиджак наряду с жилеткой еще и наплечную кобуру с давно-давно списанным и спертым в родной армии, в тире, любимым спортивным «марголиным».
Совершая мгновенный рывок на несколько часов вперед, Аверьянов, во-первых, крепко нарушал ПХД — правила хронодвижения, а кроме того, терял свое личное биологическое время, кусочек жизни, иными словами. Но он не жалел о потерянных часах.
Ведь, пребывая в прошлом десятки, а то и сотни часов, возвращаясь затем точно в то же самое время, из которого убыл, ты возвращаешься постаревшим.
Там, в былом, жизнь ведь течет так же, как и в настоящем, — часы стучат, кровь пульсирует в венах-артериях, сердце борется то с систолой, то с диастолой, нервные клетки гибнут, не восстанавливаясь, шарики все хуже цепляются за ролики, мозг рюхает жиже и жиже, а старческая шиза все чаще стучится в подкорку, интересуясь свободной площадью для подселения…
В результате каждый старится в прошлом ровно на то количество часов, которое там провел.
Рывок вперед по времени, в пределах своей собственной жизни, с полным вычеркиванием временного интервала перелета, позволял скомпенсировать эффект старения в прошедшем времени.
Однако простые люди, живущие часто по принципу «пассажира»: «мы сейчас пока что не живем, а едем, а вот доедем — там и заживем», не могли рассчитывать на это — прыгнуть сразу в новую квартиру, в генеральскую должность, в маститые корифеи, в мировые знаменитости, — нет!
Мгновенный прыжок вперед проходил лишь у тех, кто уже отдал большой кусок жизни Великому Прошлому, включая корпение над старыми документами, давным-давно изданными книгами, отдал много сил схваткам со старинными и часто извечными проблемами, был в прошлом известен работой над собой и своими былыми ошибками.
Только отдавшему прошлому дань либо отдавшему дань в прошлом законы хронотопической физики разрешали броски, обгоняющие время, оставляющие всех остальных позади, мгновенные броски вперед — на дни, а кой-кому — на годы и годы!
Но даже таких могли крепко штрафануть, а то и вовсе прав лишить, как М. Ю. Лермонтова, например, в двадцать восемь.
Выйдя из хронотопа, нарисовавшегося вдруг на набережной напротив Коломенского загса, Аверьянов тут же зафиксировал двух ментов, лейтенанта и сержанта, дежуривших метрах в ста от входа в этот самый так называемый Дворец бракосочетания.
Менты явно пасли загс с целью пресечения возможных конфликтных ситуаций, неизменно сопутствующих свадьбам.
«Естественно, — подумал Аверьянов. — В России ведь если свадьба прошла без драки, то брак впоследствии не будет признан законным даже в Верховном Суде».
О том, что он сам без двух минут жених, он почему-то даже не подумал.
— Добрый день! — поздоровался Коля со стражами порядка и, предъявив им свое служебное удостоверение, тут же сунул знатный отмазняк. — Как служба-то, стрельцы?
— Мы у тебя ничего не стреляли, ты сам дал, — спокойно ответил лейтенант.
— Кто ж спорит? — миролюбиво согласился Николай. — Все так. Все по закону.
— Никак иначе, — подквакнул сержант, пытаясь влезть в разговор.
— Мы здесь кино снимать сейчас будем. — Коля кивнул в сторону хронотопа. — Научно- фантастический блокбастер. Съемочная группа сейчас подтянется. Все документы в порядке, разрешение на съемку имеется, директор картины или исполнительный продюсер подвезет все бумаги.
— Хорошо.
— Так я пойду пока с женихом и невестой поговорю. И еще с водилой вон, «линкольна»…
— Он за машину шестьдесят баксов в час берет, — предупредил сержант.
— Да мне по барабану, — пожал плечами Коля, направляясь к лимузину.
Сержант, задумчиво проводив взглядом удаляющегося Аверьянова, вдруг заметил, что лейтенант аккуратно убирает всю отмазку в свой бумажник.
— А мне? — ошарашенно и обиженно полуоткрыл было рот сержант. — Делиться не будешь?
— Я не амеба, чтобы делиться, — ответил лейтенант. — Сейчас продюсер привезет разрешение на киносъемку — вот и проверяй. Как понял?
— Что понял?
— Ну, печати, подписи… Проверил, блин, придрался — получи на сахарок, — пояснил лейтенант, убирая бумажник. — У нас теперь не социализм тут, как в деревне у вас. В столице, запомни, каждый за себя.
С водителями «линкольна» и еще двух тачек помельче, привезших в загс гостей и родителей,
