— Вместе? — Старушка задумалась. — Вместе можно. Не вопрос.
Олена лежала на полу в метре от кабинок на животе, уткнувшись скукоясенным от высохших слез лицом в сизые мраморные разводы кафельной плитки, устилавшей пол общественного туалета.
— О боже!
— Того сестра-то твоя…
— Что с ней?! — Катя села на колени рядом с Оленой и попыталась перевернуть ее бесчувственное тело на спину.
Занятая кабинка открылась, из нее появилась женщина, продолжающая разговор по мобиле:
— Теперь, Коля, я узнаю тебя, каким ты был в студенческие годы…
Перешагнув как ни в чем не бывало через Олену, женщина вдруг остановилась как вкопанная, затем вернулась и с любопытством стала наблюдать, как Катя кантует Олену.
— Как интересно! Наверное, девушка от любви отравилась.
— Надо «скорую» срочно!
— Похоже на то, — согласилась женщина и пошла в умывальную. — Коля, — подойдя к умывальнику и прижав сотку к уху плечом, она пустила воду из крана, — мне нужно руки помыть, у меня сейчас голос немного изменится, сотку ухом держу, ты не пугайся…
Катя и консьержка несли Олену по лестнице вверх, на улицу, к солнцу.
— Чувствовала, что сегодня мне что-то придется таскать: карьерный самосвал всю ночь снился, — призналась бабушка. — Сон в руку, как сказано… — Она слегка встряхнула Олену. — Нет, ну один мешок… Еще терпимо…
— Тяжелая у вас работа, — согласилась Катя.
— А где она легкая, работа-то? В мужском туалете, думаешь, девица, рай? Ничуть! Земли обетованной нет нигде, увы, уверяю тебя! Где нет прокладок в унитазе, там в умывальной пидорасы! И все, как один, еще учти, все мужики — мимо, мимо, мимо…
— Что «мимо»?
— Мимо толчка!.. Тебе-то в голову небось и не придет такое подстроить уборщице… А мужикам-то на пол налить — в радость!
«Понял! — Николай хлопнул рукой по штурвалу. — Проще пареной репы, ничего нового! Если я отсюда улечу назад на сутки и оттуда вывезу всех в Москву вовремя, то сейчас, в данный момент, через двадцать четыре часа, как я их вывез, тут уже никого нет. И нет никакой причины мне с этого места прыгать на сутки назад. Это все тот же парадокс — следствие убивает или может убить свою причину. Если причина и следствие отстоят друг от друга на много десятков лет, то связь как бы размывается — все влияет на все и ничто не влияет существенно, радикально. Если же причина и следствие разделяются всего лишь несколькими часами, то они просматриваются четко. Опасность напороться и родить мощный пучок параллельных и практически равноправных миров резко возрастает. В таком пучке легко запутаться, не успеть среагировать. А без раздвоения можно и в ящик сыграть…
Безопаснее двигаться в локальном времени вперед и не позволять себе пустячные прыжки на несколько часов или дней назад, исправляя опоздание: это может стоить головы.
Значит, придется сейчас перемещаться на барк и затевать там разборку».
Прекрасно.
— Ну, что вы там сидите? Сделайте что-нибудь.
Возле открытого люка стояли теща и свекровь.
— Вы ж нас сюда завезли!
— Сейчас, гражданочки. Я жду сигнала с парусника… — соврал Николай авторитетным тоном.
— Он нас не слышит. Мы уже вам пять минут почти в ухо кричим!
— Я когда думаю, я как глухарь, отключаюсь.
— О чем тут думать-то?!
— Сейчас батальная сцена будет сниматься на барке. Я вот и думаю: должны пираты в воду падать пачками или на палубе будут погибать.
— Я бы и так и этак сделала, — сказала теща, немного оживляясь. — Правдоподобно и эффектно.
— Конечно! — согласилась свекровь. — Всех убить на палубе — правдоподобно, но не эффектно. А выкинуть команду за борт — очень эффектно, очень!
— Но не вполне правдоподобно! — кивнула теща. — Кого-то надо же убить! Прикончить зримо, убедительно!
— Мне ваша точка зрения близка, — согласился Аверьянов. — Корабль сжечь в конце?
— А как в сценарии?
— Еще не читал, — бросил Аверьянов через плечо, но, поняв, что сморозил чушь, попытался сгладить: — У нас фильм снимается скрытой от актеров камерой по скрытому от режиссера сценарию… Мало того, снимается на скрытые от налогов деньги! — подчеркнул он для полной убедительности.
— Тогда послушайте меня, корабль не сжигайте, — попросила теща. — Его потом продать можно.
— Он такой красивый, этот парусник! — подхватила свекровь.
— Сжигать не будем, — кивнул Коля. — Красивый, ваша правда. Только подождите минутку гудеть мне на ухо, нужно решить еще пару вопросов…
Первый вопрос — как причаливать хронотопом к барку? На воду ему садиться пока не приходилось, хотя понятно, что хронотоп без груза обладает положительной плавучестью.
И что с того? Вот барк и хронотоп, допустим, рядом. Где окажется люк хронотопа относительно воды? Встанет-то он сначала нормально, но потом? Может лечь на бок. А может и кильнуться — лыжами вверх. Яйцо нельзя назвать симметричным. Мало того, форма яйца хронотопа иногда «играет» слегка, как крупный мыльный пузырь. Где у него центр тяжести? Где центр плавучести? Сверху? Сбоку? Внизу? Балансировка неизвестна.
Дальше. Как в этом случае перебраться с хронотопа на барк, а затем, со спасенными девушками, обратно?
Очевидно, что палуба барка метра на два, а то и на три окажется выше телепортатора. Просить спустить с барка трап? Ни за что!
Тем более если возникнет ситуация, требующая оперативного отхода, то с этими Светами-Верами в веревках застрянешь. Трап исключается. Точка. А значит, остается одно.
Николай прощально кивнул женщинам:
— Все. Я пошел. А вы, попрошу вас, отойдите на двадцать шагов, а то песком глаза запорошить может…
Хронотоп окутался розовыми трубками старт-луковицы и исчез.
Почти в то же мгновение высоко, метрах в двухстах над бухтой, возник небольшой узелок зеленой возврат-луковицы. Зелень вспыхнула и погасла, открыв металлическое, сверкающее всеми цветами спектра, падающее в самый центр бухты яйцо хронотопа.
Люк падающего хронотопа раскрылся ирисовой диафрагмой; в глубине блеснули окуляры призматического бинокля.
Осмотр барка сверху занял у Аверьянова не больше секунды.
На высоте ста метров над водой люк закрылся, и яйцо схватилось снова старт-луковицей, продолжая падение…
Над самой водой, за миллисекунду до удара об водную гладь, старт-луковица растаяла без следа, не породив даже волн на зеркальной поверхности бухты, и в тот же момент передняя мачта барка — фок- мачта — с оглушительным щелчком разломилась на три части, освобождая место зеленой возврат-луковице и появляющемуся вслед за ней хронотопу.
Треск разрываемых парусов на секунду заглушил крики ужаса, возникшие на палубе пиратского барка. Десятка два пиратов, спасаясь, выбросились за борт, обгоняя звук треска лопающегося,
