– Мы могли бы догнать их. – Макс сглотнул, бывший Избавленный не привык находиться в центре внимания. – Догнать и перебить всех.
– Зачем? – поинтересовался кто-то.
Макс помолчал, обдумывая вопрос.
– Людям нужна победа, – сказал он наконец. – Хоть малая, но победа. Сегодня мы всего лишь успешно отбились.
– Остальные тоже так считают? – спросила женщина.
Макс пожал плечами.
– Большая часть воличей ждет, что вы очень скоро поведете войев в наступление.
– Алек тоже так считает? Где он, кстати? – поинтересовалась она.
– Он хотел идти в разведку…
– Хотел?
– Но я запретил…
Эдмунд увидел предопределенность и улыбнулся.
– …велел ему отдохнуть.
Мастер кузнец вспомнил, что седой парень таскал камни на правых от ворот китах, пока у него не пошла кровь носом, и его отправили отсыпаться. Верея только головой покачала.
– Где?
– Сейчас. – Макс завертелся на месте, присматриваясь. – Ага, вон там…
Верея отправилась в указанном направлении и по запаху мысли набрела на сеновал, превратившийся сейчас в сонное царство. На застеленной плащами соломе вповалку спали десятка два молодых войев. В воздухе вилась сиреневая усталость и багровые страхи прошедшего боя. Женщина одним вдохом втянула в себя ночь и резко выдохнула, сдувая прочь дурные сны, стянула сапоги, перевязь меча и тоже зарылась в сено.
Здесь ее и нашел Гном, отправленный Диром на поиски старших войев. Ученик и помощник Майнуса собирал совет.
Верея покосилась на Алека, спящего в объятиях девушки. Без особого удивления признала племянницу старика. Ладно, пусть их, потом…
Влад завидовал.
Он ничего не мог с собой поделать, он смотрел и завидовал. Эти двое были так красивы… Лежали, обнявшись, Алек одной рукой прижимал к себе Лину, вторая даже во сне сжимала рукоять меча.
Молодой кузнец сделал шаг по соломе и открыл было рот, Алек проснулся мгновенно, в серых глазах не было и тени сна.
– Что?.. – произнес одними губами.
– Тебя старшие желают видеть.
Алек беззвучно сообщил, что он думает о старших и об их желаниях, и стал осторожно выпутываться из волос Лины. Она что-то пробормотала, цепляясь за него, но не проснулась.
Друзья спрыгнули с сеновала, Алек поглядел насквозь и безошибочно отправился в дом, где ныне заседал совет.
Дом этот вовсе не был круглым, но столы в нем все же выставили полукругом. Алек уселся на табурет в центре, взгляд его скользнул по старшим, то и дело проваливаясь в пустоту. Война надергала дыр…
Здесь сидел Клайден. Тут был бы старик Хархан, его место рядом с Майнусом никто даже и не помыслил занять. Верея откинулась назад, опираясь о стену, казалось, женщина дремала. Рядом с ней пустота зияла как рваная рана – Дайана, лучшая лучница воличей, пропала вместе с одной из разведывательных групп, отправленных в болота. На месте Текки должна была быть Рита, но целительница присутствовала на советах крайне редко. На месте Микаха…
Алек самым непозволительным образом открыл рот и вытаращился. Макс хмуро улыбнулся ему с предпоследнего места в ряду, пожал плечами, словно извиняясь – мол, так вышло. Молодой вой подобрал челюсть – а чему он, собственно, удивляется?
Рита за столом обмакнула перо в чернила, и на Алека со всех сторон посыпались вопросы. Он рассказал о бое, о том, скольких врагов убил, о самых достойных соперниках. Спрашивали буквально обо всем, заставляя вновь пережить все моменты сражения…
Гном был сыном девушки с болот. Невольница, данная в порядке обычного оброка, скоро понесла ребенка от свободного. По обычаю, она была бы свободна после рождения, но смерть освободила ее раньше, и ребенка извлекли из мертвого чрева. Отец принял мальчика, но ровно через три года погиб на осенней охоте.
Шанка, тоже круглая сирота, была на год младше Гнома, дочерью сестры его отца.
Ответственность за детей разделили связанные некровно семьи, в которых воспитывались мыслетворцы и войи.
– Ну и зачем ты мне это рассказала? – спросила Кнопка.
Далекая Крита была готова к отражению нового нападения. Со стороны реки внезапной атаки можно было не опасаться – преодолеть мало не тысячу шагов водной поверхности незаметно смог бы один человек, два или три, но не десяток. На всякий случай старшие велели скосить на болотистом берегу траву и камыши. После трех дней на солнце трава высохла, и из нее плели циновки и шары, которые можно было пропитать горючей смесью и пустить на головы врагам.
За этой обычной детской работой Мона рассказала подружке историю Гнома.
– Так зачем? – снова спросила девочка, простирая мысль, и нововыплетенный шар покатился в общую кучу.
– Потому что он тебе нравится, – сказала Мона.
– Откуда?.. – Эрика чувствовала, что щеки ее наливаются багрянцем. – С чего ты взяла?
– С того… – Мона посмотрела ей в глаза, и Кнопка снова поймала себя на том, что прикидывает, на сколько десятилетий подруга старше ее.
– Я ж не слепая. – Мона хихикнула, и наваждение схлынуло, Кнопке захотелось треснуть ей по шее. Чтобы не поддаться искушению, девочка подула на изрезанные пальцы и взяла следующий пучок тростника.
– Ты ерунду говоришь.
Мона только улыбнулась. Кнопка посмотрела туда, где сидели Гном и Шанка. В Непоседах двоюродные брат и сестра занимали особое положение. Они приятельствовали со всеми, но дружили лишь с немногими. К тому же были помощниками учителя, и зачастую Александр передоверял им некоторых не успевающих учеников. Дети, не в силах управиться с каким-нибудь сложным приемом и стесняясь обратиться к наставнику, бежали к рыжей парочке.
Дети пользовались авторитетом, и не было такой детской каверзы и выходки, истоки которой при вдумчивом взрослом расследовании не приводили бы к ним…
Сейчас рыжие выплетали какую-то сложную конструкцию, похожую на перееханного телегой василиска. Гном почувствовал взгляд, вскинул глаза и улыбнулся Кнопке.
Эрика вернулась к плетению, чувствуя на себе внимательный взгляд подруги. Потом исподтишка снова бросила взгляд на Гнома, который уже не смотрел в ее сторону.
Зато смотрела Шанка. Она толкнула двоюродного брата в бок и что-то ехидно сказала. Гном удивился, потом засмеялся, потом взглянул на Кнопку и оборвал смех, глядя на нее так, словно увидел впервые.
Покраснели они одновременно и одинаково.
В следующие несколько дней Кнопка и Гном были так вежливы друг с другом, что у учителя Александра лопнуло терпение, и он велел им немедленно помириться.
Случайно встречаясь в городке или в развалинах, издали вежливо раскланивались. Мона не уставала подтрунивать над подругой, Шанка тоже не давала братцу покоя, и еще больше изводили его мысли, от которых ночами он ворочался с боку на бок, не мог заснуть.
Однажды вечером Гном прогуливался около стен и наткнулся на объект своих ночных размышлений. Он в панике оглянулся, но отступать было некуда.
