испытывает грусть.
Почему?
Их с Гномом встречи подошли к концу.
Кнопка поерзала, садясь ближе к мальчику.
– Гном.
– А?
– Спасибо…
– Всегда пожалуйста. Учитель Александр говорил, что нужно помогать друг другу.
– Это говорил учитель Шамир.
– Наверное, все учителя это говорят… – Гном отвернулся и Эрика вдруг поняла, что ему тоже жаль, что их уроки закончились.
Дети сидели на стельге, свесив ноги в темноту, грызли прихваченные из чужого сада яблоки и молчали.
– Эй! – Кнопка встрепенулась.
– Что? – На всякий случай Гном отодвинулся.
– Там что-то… кто-то… – Она замолчала, глядя напряженно в темноту.
Раздался лихой посвист и знакомый насмешливый голос:
– Тили-тили-тесто, жених и невеста!
Кнопка зарычала, и яблочный огрызок полетел в темноту. Там ойкнули, и послышался торопливый удаляющийся топоток.
Гном засмеялся.
– Неплохо, кажется, ты поняла, как определять чужой направленный взгляд.
Кнопка тоже фыркнула.
– Благодаря подсказкам твоей черной книги и учителю Александру, но все же в большей степени Мирке, которая скоро разнесет по всей Крите, что мы тили-тили-тесто, жених и невеста! – Кнопка остро ощутила жалость к себе, чтобы одолеть это чувство, принялась беспечно напевать дразнилку: – Тили-тили-тесто…
Гном странно посмотрел.
– Сколько тебе лет? – спросил мальчик.
От удивления Эрика даже не ощетинилась, ответила честно:
– Десять с малым. А что?
– Мне двенадцать с половиной. – Гном вздохнул, словно до крайности удрученный собственным возрастом. – Кажется, я буду с нетерпением ждать, когда ты повзрослеешь…
Он позвал в руку канат и махнул со стельги, скользнул в темноту. А Кнопка долго сидела на месте, словно пораженная молнией. Сердце колотилось где-то у горла, девочка поняла, что мир закружился вокруг нее. Скрытая суть событий вдруг показала себя, и Эрика впервые в своей недолгой жизни увидела Узел Судьбы, момент, который решает, каким быть будущему.
Потом он вел себя так, словно ничего не произошло, и Кнопка решила последовать его примеру.
Мона помогала ей в кузнечных мастерских. В последнее время она перестала подначивать подругу, Эрика не знала, к добру это или к худу. После того как Огневка расколотила третью чашку и разлила себе на сандалии едкий состав, Кнопка отчаялась обучить ее химическим премудростям и предложила погулять по городку.
На игровой поляне творилось что-то непонятное. Обычно там был старательно организованный хаос, бешено вращались и стучали мечи деревянные и звенели стальные, летели по мишеням стрелы и копья, ножи и метательные топоры, а на вытоптанных в камень земляных площадках могучие потные люди ломали друг друга в рукопашных схватках.
Сейчас ровные ряды шагали, одновременно выкидывая перед собой копья или дружно поднимая огромные щиты.
– Экое безлепие… Какой толк от такого строя? – ворчал Оштин. – Польза разве что врагам – в такую кучу людей и целиться специально не надо, все равно в кого-то попадешь…
– А щиты-то на что? – Майнус покачал головой. – Как часто в бою бывает, увернулся от стрелы или отвел, а она попала в кого-то еще.
– Или, уворачиваясь от одной линии смерти, попал в другую… – Макс сообразил, что спорит с риваном, и испуганно покосился, но старшие не обратили внимания.
– В лесах да болотах от такого строевого хода действительно мало толку, а вот в том, что затевается сейчас… – сказал Майнус. – Старик Хархан все собирался научить войев «черепахе», но так и не сподобился.
Старика Хархана Оштин уважал, но для порядка следовало поворчать.
– А пороки? – упорствовал Оштин. – В такой толкучке некуда от них деться, да и от гранат не шибко-то увернешься!
– Пороки, защищающие крепость, стоят на стенах и кидают камни и бомбы далеко в поле. Их нельзя развернуть так, чтобы они стреляли во врагов, ворвавшихся внутрь крепости.
– А гранаты беричи так и не научились делать… – добавил Макс.
Оштин глядел на них ошарашенно, восторженное удивление на его лице мешалось с детской обидой.
– Мы наконец… ответим? – прошептал он, досадуя, что только вошедший в круг мальчишка знает больше его, состоящего в нем не один десяток лет. В последнее время место Оштина в доме совета пустовало – он руководил разведывательными и партизанскими рейдами и появлялся в поселении, только чтобы возобновить запас стрел, огненного боя и провизии.
Майнус выразительно ущипнул себя за губу.
– Это ты мне?! – возмутился Оштин во весь голос. – Кому другому напоминай о том, что до поры до времени следует молчать!
Он оборотился к копьеносцам, глядя на «безлепие» совершенно другими глазами. Бывший риван был вполне консервативен, чтобы неодобрительно встречать любые нововведения. Но достаточно было убедить его в их целесообразности, чтобы он, не переставая ворчать, лучшим образом организовал работу по воплощению новых задумок в жизнь.
Вот и сейчас он хрипло заревел так, что две девочки на краю игровой поляны подскочили от испуга:
– Эй вы, там, хромые обожравшиеся улитки на сносях! Первые – шаг, щиты! Вторые – копья ать! Шевелите задницей чуть-чуть, пока вас за нее не прихватили имперцы или болотники! А вы чего тут? – оборотился он к девчонкам. – Ну-тко, подь вон, я вас!..
Малышня порскнула прочь, Оштин подбадривал войев рычанием, орал на них, как на жителей сожженного Белокамья…
Подруги остановились далече от игровой поляны.
– Уф, ну и злой! – Кнопка остановилась, смахнула пот.
– Еще бы, станешь после такого злым. – Мона, задыхаясь, без сил села в пыль. Кнопка поостереглась спрашивать, что подруга имела в виду. После некоторых историй Огневки Эрике ночами снились кошмары.
– Эй, Троллик! – окликнула Мона.
Гарий сначала обернулся и спросил «Что?», потом сообразил, что этого делать не следовало.
– Все, теперь попался, – довольно пробормотала Мона. – Намертво прилипло прозвище, точно тебе говорю.
Она откашлялась и с выражением продекламировала:
Троллик подумал, стоило ли ему обидеться, потом решил, что с девчонок спроса нет, и ответил:
– К северной стене. Поприветствовать наставника.
– Александр уже вернулся? – Мона вскочила и принялась отряхиваться. – Нас подожди.
