Что тут скрывать, ей нравился могучий кузнец. Очень нравился. Но не до такой же степени, чтобы сойти с ума, чтобы предать и забыть чувство к Дереку…
Он не любил ее. Так и сказал – сразу, как только она призналась. «Я буду тебе просто другом».
Ладно, другом так другом. Молодость тороплива, а кровь горит жарче горюч-воды. Пройдет время и…
Время шло. Вики стала учиться мечемашеству. Решила стать войем. Сначала чтобы заставить Рика ревновать, но потом воинское дело всерьез увлекло ее.
На церемонии снимания серьги Дерек был провозглашен младшим наставником. Теперь парень не давал ей покою, смеялся ядовито над успехами, выходил против нее в мечном бою и дрался зло. От боли и обиды Вики плакала ночами, пока подруга Криста не посмеялась над ней:
И Вики радовалась полученным синякам и ссадинам. Их становилось меньше и меньше, и Дерек сменил гнев на милость. Он все чаще улыбался ей.
После того дня, когда Дерек разрезал уши названому брату, он вернулся к своим лесным прогулкам. И однажды позвал с собой Вики.
Ранняя осень уже тронула рыжиной листву, но лес стоял гордый, не верящий в смерть…
День для прогулки был выбран неудачно. Ближе к вечеру над лесом пронесся хамун, последний в том году, целых полчаса он ломал вековые деревья, обращал зеленые листья в пепел. Дерек и Вики прятались от стихии в каменной пещерке, вернее, норе. Там было очень тесно.
Вики почувствовала, как колени у нее подгибаются, сердцу становится тесно в груди. Да, день был выбран неудачно. Чуть позже, и она могла бы понести от Рика…
Разрезав прутья, Орион прыгнул ей в руку. Вики привычно покрутила оружие в пальцах, сунула в рукав.
– Когда-нибудь я расскажу вам и эту историю, – нараспев сказала она, обращаясь к ночной тьме. Привычно сунула оружие в рукав и обернулась на шорох, хватаясь за меч.
Жива взволновалась, и высокий силуэт скользнул из тени частокола.
– Мне бы тоже хотелось услышать эту историю, девочка, – сказал Дир.
Криста в который раз прокляла свой дар.
Сколько ей тогда было… да, одиннадцать. Начало второго возраста, тело менялось, становилось чужим, непривычным. Душа оставалась душой ребенка. С детской наивной любовью к миру, надеждой на доброту, верой в добро, в сказки, в волшебство и волшебных созданий…
Серьезная сероглазая девочка никогда не играла в «любит – не любит», в «цветки». Не потому, что ее не брали, а потому, что Криста считала это бессмысленным и нечестным по отношению к остальным девочкам. Она никогда не занималась гаданием. Азарт случайности был ей чужд. Жива говорила ей, что случится через минуту, через час, через день, даже если она не желала подсказок…
Криста очень отличалась от сверстниц. И она это знала, знала всегда, но только в ту ночь поняла, насколько отличается.
Родовое имя девушки было Альван. Все Альван были красивыми по-человечески, без малейшего намека на кровь Двоюродных. Младшее поколение семьи относилось скептически к байкам старших Альван о том, что родовое имя что-то значит.
Криста и сама сомневалась, что в ее роду были эльфы. Но обижалась, когда говорили, что эльфов нет вообще.
Ночь, запах мокрой травы, тревожные звуки. Она замерзла, но была полна решимости дождаться эльфов. Спор есть спор.
Эльфов она не дождалась, но когда под утро задремала, ей приснилось…
В лохмотьях тумана беззвучно двигались страшные горбатые люди, странные твари, словно из Дочеловеческой Эпохи. Жуткая тишина, туман, луна льет мертвый свет.
Прошли годы. Девочка выросла на игровой поляне. Путешествовала по землям воличей из веси в весь, меняя учителей, жаждала научиться всему…
Она стала войей по двум причинам. Научиться контролировать свой Дар. Убить в себе страх.
Но видения по-прежнему приходили к ней, желай она того или не желай, и страх, так же как в детстве, сжимал горло ледяной рукой.
И теперь она снова беззвучно повторяла знакомые с детства слова, глядя, как навь становится явью.
Воличи уходили из Белокамья. Оштин наконец внял доводам риванов и старших войев и приказал оставить городок. Чтобы мстить, надо выжить. Они отправились в путь поздним вечером.
В лохмотьях тумана двигались люди, навьючившие на себя все, что можно было и похожие оттого на гигантских улиток. Лошади, быки и лоси гляделись призраками Дикой Охоты, их копыта были обернуты мягкими тряпками. Процессия двигалась беззвучно, подсвеченный луной туман скрадывал очертания, приглушал звуки.
Точно так, как в том сне… И еще там были красивые цветные картинки и горящие дома. И два кровавых крыла, сотканных из языков пламени…
В ночи горел длинный костер, около него расположилось с полсотни людей. Воличи пекли земляные яблоки и дичь, тихо переговаривались, кто-то играл в бересту, в круг и камешки, в другие игры.
Алек молча сдал карды, они сделали ставки и первый обмен.
– Мимо. – Незнакомый парень бросил свои листы и с хрустом потянулся.
– Три.
– Отвечаю, – отозвалась Криста.
– Пять? – предложил Алек.
– Пять.
– Пять.
– Э-э-э… Шесть?
– Мимо.
– Отвечаю шесть.
– Отвечаю.
– Мимо.
– Отвечаю.
Потрепанные листы меняли своих хозяев. Красивые картинки, воличи так не рисуют. Наверное, чей- нибудь военный троооооо…
Она зажмурилась изо всех сил, не открывала глаз, пока образ неживого уже человека и его семьи не растворился в сверкании за веками.
– Вскрываемся?
У Алека оказался Кардинал со свитой, у Рея, так, кажется, звали парня, были Королева Зимы с неполной придворной челядью, Норик показал Короля Гномов, комично похожего на него самого, Верея открыла неполную Лесную Рать. Криста вздохнула и сбросила не открывая. Норик загреб было фишки, но Алек потянулся мыслью и перевернул ее листы.
– Рука Судьбы и почти полное сопутствие. Эта комбинация сильнее всех.
Кроме Воли и сопутствия, но Волю никто никогда не собирал. Криста встала, игнорируя фишки, протянутые ей.
– Надоело.
