Умываю руки.
Несколько раз высказывались предположения о природе Леса. Коленька изложил версию о том, что эта чащоба создана искусственно, равно как и Дорога – все деревья примерно одного возраста, высажены более или менее ровными рядами, не заметно ни единого рухнувшего ствола... Последнее являлось чистой правдой: окажись Дорога перегороженной мертвым деревом, пришлось бы объезжать за сотню-другую метров, однако путь оставался свободным до самых предгорий...
– Гляньте-ка, просвет! – воскликнул доктор и вытянул руку. Это случилось ближе к вечеру второго дня. По моим расчетам мы успели отмахать около девяноста километров по прямой, что полностью соответствовало фотографиям аэросъемки с ПМК Анны. – Вот, Луи, а вы беспокоились!
Я хотел было сказать, что не перестаю беспокоиться доселе и имею к тому все основания, но промолчал.
Неосознанное напряжение лишь возросло – никто не мог предположить, что нас ожидает в конце Дороги. Мелькнула мысль о крыловских разумных медузах, но я сразу отогнал ее как абсурдную.
Гильгоф не ошибся. Очень скоро мы выехали на окраину Леса, очутившись перед грядой пологих холмов, покрытых самыми обычными хвойными деревьями, ничуть не похожими на возвышавшихся за нашими спинами титанов. Дорога оборвалась, последние две серые плиты остались под сенью Леса. Гиппарионы ступили на свежую траву, а мы начали жмуриться – слепило солнце. Собаки подняли радостный лай.
– Я разочарован. – Гильгоф бросил поводья и скрестил руки на груди, подобно Наполеону, обозревающему поле битвы под Ватерлоо. – Смертельно разочарован! На нас не напали разбойники или злые колдуны, мы не нашли доверху набитый золотом величественный храм погибшей цивилизации и не встретили мудрого жреца неизвестной религии, который указал бы нам истинный путь! Что же это делается, а? Скажите, кому и зачем было нужно вкладывать столько труда в эту проклятущую Дорогу, ведущую незнамо откуда незнамо куда? Нет, я просто в ярости!
– Успокойтесь, Вениамин Борисыч, – вздохнул Крылов. – Вы преувеличиваете, честное слово! Творение чужого разума нашли? Нашли! Живы и здоровы остались? Остались! Что вам еще нужно? Все и сразу получить невозможно!
– А я очень рада, что мы покинули этот отвратительный Лес, – без обиняков заявила Анна. – Глядите, там озеро или мне чудится?
– Озеро, – подтвердил я, посмотрев в бинокль. – Километров пять отсюда... До заката еще несколько часов, но я предпочитаю встать на длительную суточную стоянку. Все устали, особенно животные.
Альфа с дочурками посмотрели на меня одобрительно.
Озеро оказалось выше предела моих мечтаний. Располагалось оно в ложбине меж двух холмов, питалось текущей с гор ледяной речкой и полудесятком ручьев. Вода чистейшая, прозрачная, на дне у берега видны камни и листья пышных водорослей, золотистые рыбы размером с ладонь... В отличие от равнинных рек здесь не должны обитать хищники-рептилии, совершенно другая экосистема. Я как родной сестре обрадовался маленькой всеядной мезохиниде, похожей на медвежонка, – отсутствие животных в Лесу изрядно действовало на нервы. Мезохинида замерла, проводила нас недоверчивым взглядом красных глазок и потопала дальше, по своим загадочным мезохинидским делам.
– Прямо-таки пейзаж кисти фламандских живописцев, – восхитился Гильгоф, когда место для лагеря было выбрано. Мы встали на небольшом каменистом полуострове опять же из соображений безопасности – все подходы открыты и прекрасно простреливаются. – Не хватает лишь мельницы и пышных рубенсовских пастушек с кистями винограда в руках! Умиротворяющая идиллия, земной Эдем!
– Все равно держите глаза открытыми, а оружие заряженным, – настоятельно посоветовал я. – На зубок мегаланию тут попасться невозможно, но кто знает...
За полчаса мы разгрузились, поставились и разожгли костер. Гиппарионы полезли купаться – трехпалые лошадки любили воду. Собаки тоже залезли в озеро, из чего я сделал вывод: тут и в самом деле безопасно. Наскоро перекусив, мы занялись самым привлекательным делом на свете – ленивым отдыхом. Звезда еще стоит достаточно высоко, можно расстелить пенолит и позагорать, потом поплескаться в прохладной озерной воде и снова развалиться на бережку. Курорт, да и только. Доктор и Крылов вскоре задремали.
– Это что такое? – Я открыл глаза, услышав голос Анны. Она стояла надо мной, держа за острый хвост небольшого зверя, на первый взгляд похожего на гибрид черепахи и жука. Панцирь, под ним – восемь членистых ножек. – Он меня укусил, точнее уколол хвостом!
Аня продемонстрировала красную точку на лодыжке.
– Продезинфицируй и забудь, – вяло отозвался я. – Ты на него наступила, да? Естественная защитная реакция, тут ничего не поделаешь... Очень древнее и примитивное животное, реликт наподобие вымерших на Земле трилобитов. Не беспокойся, он не ядовитый.
– Слава богу, – вздохнула Анна, а реликт с размаху был вышвырнут обратно в озеро и со всплеском исчез в пучине. – Все равно больно было.
– Устал повторять – наш главный лозунг «осторожность»!
– Видишь остров? На спор – кто быстрее доплывет?
– Можно попробовать, – отозвался я, почувствовав насущную необходимость освежиться. Было жарко. – Только без споров, просто поплывем.
Озеро формой походило на очень вытянутый овал длиной почти в полтора километра и шириной метров триста-четыреста. Ближе к нашему берегу и впрямь находился маленький островок – сплошной камень, вероятнее всего скальный выход.
Вошли в воду, внимательно глядя под ноги, – повторять знакомство с шипохвостом никому не хотелось. Ветер со стороны гор поднял небольшие волны.
Глубина началась почти сразу, в десятке шагов от берега, и я слегка вздрогнул, подумав о тварях, которые могут обитать на дне, пускай и был почти уверен, что шансы встретить здесь крупного хищника крайне невелики. Ладно, рискнем.
– Вот это я понимаю – экология, – не глядя на меня бросила Анна, плывшая чуть впереди. – Вода как линза, все видно...
Я нырнул с открытыми глазами, решив сам оценить столь лестный отзыв. Верно, глубина тут не меньше пятнадцати метров, но солнечные блики на песчано-каменистом дне ясно различимы, плывет куда-то крупная, в два локтя, рыбина, посверкивают чешуей стайки мальков. Не озеро, а мечта натуралиста.
Расстояние до островка мы преодолели быстро, минут за пять. Выбрались на берег, перевести дух. Отсюда вид на холмы, старый Лес и окутанные синей дымкой горы Баффина был еще более впечатляющий.
– Странно, – пробормотала Аня, потрогав один из камней, который внезапно начал крошиться под ее пальцами. – Я думала, данная порода больше напоминает гранит, а на самом деле это вулканический туф, причем... Луи, а ну пошли наверх!
Остров был квадратным по форме, шириной и длиной не больше тридцати шагов. Сплошное пирамидообразное нагромождение валунов с четко обозначенной вершиной. Ни единой травинки, никаких живых существ кроме выбравшейся погреться на солнце водяной ящерицы, которую мы тут же спугнули.
Анна совершенно права – вулканических пород здесь быть не должно, тектоническая активность в самом центре материка минимальна, мы находимся слишком далеко от разломов и поясов вулканов в океане, где огненные горы есть явление привычное, если не сказать назойливое – по сравнению с Землей Гермес достаточно молод, планета образовалась на полмиллиарда лет позже и продолжает развиваться. Однако континентальные плиты давным-давно сформировались и отыскать остатки деятельности вулканов в этом регионе крайне сложно. Я, конечно, не геолог, но заложенные в колледже св. Мартина основы этой науки помню хорошо.
– Что скажете, Луи? – Мы забрались на самую высокую точку островка, и Анна обвела новое владение человечества хозяйским взглядом. – По-моему, следует позвать сюда Вениамина Борисыча. Он так страдал от отсутствия острых впечатлений!
– Доктор плохо плавает, он говорил сегодня... – вякнул я, не веря своим глазам. – Опять «теория неизбежности»?
– Наверное, – согласилась Аня. – Сидите здесь и ничего не трогайте, я поплыву за нашими
