Маленький европеец забеспокоился по-настоящему. Идти на опасную миссию в одиночку, схоронив лучшего друга, – что могло быть хуже? Только это: оказаться в одной гондоле с безглазым, изувеченным, сумасшедшим напарником. Хватит ли ему духа бросить товарища сразу после высадки?
– Стало быть, не мифы и не забывшиеся постлюди … – с расстановкой начал Манмут. – Кто же они, по-твоему… Инопланетяне? Древняя раса, которую прозевали во время первых экспедиций на Марс?
– Я предположил другое, – тихо ответил иониец. – Что, если греческие боги – это греческие боги? Что, если Просперо – это Просперо? А Калибан – это Калибан, не приведи судьба нам когда-нибудь встретиться?
– А-а, – протянул знаток Шекспира. – Занятная мысль.
– Давай без этого покровительственного тона! – взорвался Орфу. – Ты хоть малость разбираешься в квантовой телепортации?
– Так, в теории. И еще знаю, что здешний мир изрешечен квантовой активностью.
– Дыры.
– Как?
– Это похоже на червоточины. В случае подобного обострения телепортационных перемещений мы получаем эффект исключительности устойчивой червоточины. Надеюсь, тебе известно, что такое исключительность?
– Да. – Теперь уже европейца стал раздражать снисходительный тон товарища. – Представь себе, я знаком с определениями квантовой телепортации, червоточин, черных дыр, исключительностей, и для меня не секрет, каким образом все перечисленные явления – кроме разве что первого – уродуют пространственно-временной континуум. Однако разжуй непонятливому другу, при чем тут наши красавцы на колесницах? Лично я уверен, они самые настоящие постлюди. Вероятно, свихнувшиеся на почве безграничных способностей, и только.
– Возможно, ты прав, старина, – отозвался краб. – А не хочешь ли рассмотреть иной вариант?
– Это про невесть как оживших книжных героев?
– Когда-то наши инженеры десятилетиями копались в квант-телепортации, мечтая с ее помощью летать к далеким звездам. Почему они свернули все разработки, ты знаешь?
– Ненадежность, – проворчал Манмут. – Говорят, на Земле тоже баловались с этим феноменом и ничего путного не вышло. Даже вроде бы отрицательно сказалось на самих исследователях.
– Большинство наших ученых полагает, что негативные последствия вызваны именно удачей проведенных опытов, – сказал Орфу.
– Это как понимать?
– Квант-телепортация относится к очень древним технологиям, верно? Человечество старого образца забавлялось с нею аж в двадцатом – двадцать первом столетиях, еще до того, как из людей развились постлюди. Прежде, чем все пошло кувырком.
– Ну и?..
– В сущности, квант-телепортация не позволяет пересылать большие объекты – всего лишь обычный фотон. Впрочем, и он в реальности никуда не отправляется. Лишь его квантовое состояние.
– Не вижу разницы.
– В том-то и дело. Не важно, что мы телепортируем – фотон или лошадь Пржевальского, на другом конце пути возникает неотличимая копия. Точно такой же фотон.
– Или лошадь, – вставил европеец. Он очень любил разглядывать изображения этих прекрасных животных, вымерших, по сведениям моравеков, тысячи лет назад.
– Но даже если переслать наш фотон, – продолжал гигантский краб, – по законам квантовой физики частица не в силах переносить никакую информацию. Включая память о собственном квантовом состоянии.
– А разве это не излишне? – удивился Манмут.
Свершив путь по ночному небосводу, стремительный Фобос опускался за дальний изгиб горизонта; Деймос торжественной поступью догонял собрата.
– Вот и человечество так думало, – сказал иониец. – А потом постлюди взялись играть с квантовой телепортацией. Сперва на Земле, затем на орбитальных городах, или как их там.
– И что, им повезло больше? Нам ведь известно, четырнадцать веков назад что-то пошло не так и именно в то время планета проявила необычайную квантовую активность.
– Ага, не так, – поддакнул Орфу. – Но это не была ошибка телепортации. Постлюди разработали целую линию квант-транспортации, основанной на связанных частицах.
– «Призрачное общение на расстоянии», – ухмыльнулся маленький европеец, которого никогда в жизни не затрагивала ни квантовая физика, ни астрофизика, ни физика микрочастиц, – ровным счетом никакая физика. И только убийственная эйнштейновская фраза о квантовой механике вызывала у бывшего капитана подлодки невольное восхищение.[22] Что и говорить, умел язвительный старикан припечатать неугодного коллегу или теорию!
– Вроде того, – повысил голос Орфу: очевидно, ему не нравилось так часто прерываться на неуместные замечания. – Так вот, когда выяснилось, что на квантовом уровне духи очень даже работают, постлюди взялись пересылать все более крупные объекты.
– Лошадь Пржевальского? – сострил собеседник, всегда питавший неприязнь к напыщенным лекторам.
– Почему бы и нет? Ведь куда-то же кони подевались. Слушай, Манмут, мне, ей-богу, не до юмора. Я размышлял над этим с тех самых пор, как мы покинули Юпитер. Можно закончить без твоих насмешек?
Любитель Шекспира заморгал от изумления – в переносном смысле, конечно. Иониец более не походил на безумца. Слова его звучали веско, серьезно и… уязвленно.
– Ладно, приятель. Приношу свои извинения. Давай дальше.
– Как известно, постлюди начали потеху четырнадцать веков назад, примерно тогда же, когда мы, моравеки, оставили Землю. Квантовые исследования понатыкали дыр в пространственно- временном континууме почем зря…
– Прости, пожалуйста, – как можно мягче вмешался товарищ. – Я полагал, что на такое способны одни черные дыры, червоточины или обнаженные исключительности.
– И еще квантовые туннели, оставленные в рабочем состоянии.
– Постой, квантовая телепортация – это же мгновенный процесс… – Манмут уже не шутя напрягался, пытаясь вникнуть. – По крайней мере должен быть мгновенным.
– Так и есть. В случае с фиксированными парами и частицами стоит изменить квантовое состояние одного элемента, его двойник тотчас меняет свое.
– Но тогда туннель нельзя оставить… включенным? Если все происходит моментально?
– И тем не менее. При пересылке крупного предмета – кусочка сыра, например, – один лишь объем квантовых данных вырвет приличный кусок из ткани пространственно-временного
