чему тогда его те разговоры о помощнике? Ответственность давит на него, и, хотя он не может позволить себе отказаться от нее, он все же пытается переложить часть на других. Кроме того он одинок. Если бы не родственная связь между ним и тобой, он был бы один как перст. Исключи тебя, он бы не был связан родством ни даже с Лайтфелом, ни с Гастом.
— И что из этого?
— Обители нужна сила и абсолютная власть.
Я догадывался, что она скажет что-нибудь в этом духе.
— Тебя не привлекает эта мысль?
— Нет.
— Почему?
— Стремиться потом будет некуда.
Она миг смотрела на меня удивленно, потом рассмеялась, оценив шутку.
— А если серьезно?
— Мне тоже не хочется взваливать себе на плечи все бремя ответственно-сти, — заметил я. — Кроме того…
— Кроме того?
— Расскажи мне сначала об Авориэн, — переключился я на другую тему. — Я вижу вы очень сдружились с ней за все это время, если это можно так назвать.
— Я испытываю к ней привязанность. Почему ты сомневаешься?
— Расскажи мне эту историю насчет ее свадьбы со Скитом.
— Это жалкое ничтожество наболтало тебе?
— Будь добра, отвечай на мои вопросы.
— Правду?
— А что еще, проклятье?! — я на миг вышел из себя.
— Хорошо, но тебе будет неприятно.
— Я уже наслушался гадостей о себе. Хуже уже не будет.
Мерлинда побледнела.
— Почему о тебе?
— То есть ты пришла и сказала им какой я хороший, поэтому они не должны становиться супругами? — я фыркнул.
Мерлинда опустила глаза.
— Конечно нет. Я пожалуй, даже предостерегала их, чтобы они не совер-шали столь опрометчивое решение. По правде говоря, я немного опоздала. Девчонка слишком легко сдавалась мужскому обаянию. Твоему-то еще понятно, но вот что она нашла в этом…
— Дальше, — жестко прервал я.
— Она ждала ребенка. И я решила, что даже несмотря на это, Авориэн все равно будет принадлежать тебе.
— А если бы я не вернулся?
— Ты шутишь? — спросила она, а потом, чуть поколебавшись, вытащила кровный кулон. — Я знала, что с тобой все в порядке, что ты жив.
Я смотрел на гранатовый камень на тонкой цепочке. Потом перевел взгляд на Мерлинду, и она смертельно побледнела.
— Это не моя кровь, — прошептал я. — Ну и кого ты сейчас собираешься обмануть?
— Прости меня, — спокойствие оставило ее, и она разрыдалась. — Пожа-луйста, прости!
Она в ужасе закрыла лицо руками.
— Мама… — я опустился подле нее на колени, осторожно отвел от лица обе ее ладони и прижал их к губам. — Как ты можешь думать, что я…
Она обняла меня.
— Но как? Как ты смог пережить это?
— Покажи мой кулон.
Она сняла с шеи еще один. И хотя кровь в нем была жива, он был черен.
— Будь проклят Ментепер, его имя и память о нем! — прошептала она.
Я слабо улыбнулся.
— Ему удалось отомстить за свою смерть. Но только мне.
Рука матери ласково скользнула по моим волосам, разделяя их на прядки.
— Я знала, что если все-таки когда-нибудь вернешься, ты не простишь ни Авориэн, ни этого жалкого водяного мага. Кроме того, близость с женщинами тебя всегда немного смягчала. А Авориэн оказалась пожалуй единственной, кто смог бы это сделать. Потому что она до сих пор любит тебя.
— Я знаю…
— Но как ты все-таки пережил проклятие?
— Ты только что сама об этом говорила.
Мерлинда в недоумении смотрела на меня.
— Нэиль? — изумилась она, а я отвел взор. — Как она смогла?
— Она видела все, что может произойти со мной, и она знала, как побе-дить ненависть. Она тоже любит меня — как брата. Но однажды ей пришлось перейти эти грани-цы, чтобы спасти меня, потому что той любви оказалось недостаточно.
— Значит ты все же был с ней близок, — Мерлинда вздохнула. — У меня не получилось ничего выпытать у нее о вас.
— Только один раз, в тот день, когда моя кровь совершенно почернела в твоем кулоне. И о чем же вы тогда так долго беседовали?
— О пустяках… А что же следующие десять лет?
— Нет, — я покачал головой. — Хочу, чтобы тебя предупредить — об этом в обители знают теперь только двое: ты и Игниферос.
— Игниферос знает?!
— Да. Я не мог ему не сказать. На всякий случай.
— Но как ты справляешься с проклятием?
— Я привык, и могу почти не обращать внимания на этот побочный эф-фект.
— Значит… Зачем ты тогда пришел поговорить со мной, если…
Я поднялся.
— Мне всегда приятнее беседовать, — я шагнул к двери, потом обернулся. — Как тебе пришла в голову мысль обучить Авориэн темному наречию? И как она согласилась на это?
Мерлинда улыбнулась — от слез на ее лице почти не осталось следа.
— Я умею убеждать. А она оказалась сообразительной. Я еще кое-чему ее научила.
— То-то бы Лайтфел удивился.
— Тэрсел, мы единый народ…
— Да, мы единый народ.
— Нэиль, — позвал я.
— Уже иду, — она с улыбкой выпорхнула из своей комнаты. — Надеюсь, Игниферос не рассердится, что я немного опоздаю?
— Не думаю. Как ты устроилась?
— Хорошо, но… немного далековато от тебя.
— Тебе все еще страшно по ночам?
Она опустила глаза и кивнула.
— Хочешь я буду оставлять рядом с тобой Шэда?
Она помотала головой.
— Я могу попросить кого-нибудь побыть с тобой. Например Гаста.
Она чуть удивленно посмотрела на меня.
— Почему Гаста?
— Ну, он мой лучший друг, он присмотрит за тобой.
