тянулась тонкая резьба в виде тайных рунических символов.
Иорунн заметила взгляд Эрагона, на ее губах появилась легкая улыбка, и она как-то лениво подмигнула ему, сладострастно опустив ресницы и чуть прикрыв свои чудные миндалевидные очи.
Кровь так и бросилась Эрагону в лицо, даже кончики ушей заалели. Он снова перевел взгляд на Галдхима, который по-прежнему витийствовал, надменно надувая грудь, словно голубь-гордец.
Как и просил Орик, Эрагон в течение всего собрания соблюдал полное спокойствие, старательно скрывая свои истинные эмоции от всех, кто мог за ним следить. Когда объявили полуденный перерыв, он поспешно подошел к Орику и, склонившись к нему поближе, чтобы их никто не подслушал, шепнул:
— Не жди меня. Я сюда больше не вернусь. Надоело мне это бессмысленное времяпрепровождение. Лучше я спущусь в нижние туннели и поброжу там, подумаю…
Орик рассеянно кивнул:
— Поступай как знаешь, только непременно возвращайся к концу заседания; не стоит пренебрегать своими обязанностями, какими бы утомительными тебе наши прения ни казались.
— Ладно, приду.
Эрагон вышел из зала вместе с толпой гномов, жаждущих перекусить, а потом вместе со своими четырьмя охранниками, коротавшими время за игрой в кости, пошел куда глаза глядят, полностью полагаясь на волю случая и не переставая перебирать в уме разнообразные способы, которые могли бы объединить враждующие кланы и направить гномов в союзе с варденами и эльфами против Гальбаторикса. Однако, к собственному разочарованию, Эрагон раз за разом убеждался в том, что все его идеи оказываются буквально притянутыми за уши, так что вряд ли можно было бы ожидать от них положительного результата.
Эрагон почти не обращал внимания на тех, кто попадался ему навстречу, хотя на приветствия гномов, разумеется, отвечал — этого требовала простая вежливость. Не смотрел он и по сторонам, полностью доверяя Квестору, который наверняка сумеет потом отвести его обратно в зал заседаний. Однако он старался все же отследить мысли всех живых существ, до сознания которых мог сейчас дотянуться в радиусе нескольких сотен футов, включая самого мелкого паучка, прятавшегося в паутине на противоположном конце коридора. Ему вовсе не хотелось оказаться застигнутым врасплох тем, кто по какой-то причине мог искать с ним встречи.
Когда Эрагон наконец остановился, то с удивлением обнаружил, что опять попал в то же засыпанное сухой пылью помещение, на которое случайно наткнулся во время своих вчерашних странствий по туннелям. Слева от него виднелись все те же пять арочных проходов, что вели в неизвестные пещеры, а справа — тот же барельеф, изображающий рычащего медведя. Пораженный этим случайным совпадением, Эрагон подошел поближе к бронзовому изображению и повнимательнее рассмотрел оскаленную пасть зверя, размышляя, пытаясь понять, почему ноги снова привели его сюда.
Затем он подошел к среднему из пяти арочных проходов и заглянул туда. Узкий коридор за ним тянулся куда-то в глубь горы; освещение в этом коридоре не горело, и уже чуть дальше входа в него начиналось царство мрака и теней. Мысленно обследовав этот проход, Эрагон попытался определить его протяженность, а затем обследовал и несколько пустых помещений, располагавшихся по обе стороны от него. Полдюжины пауков, несколько жалких ночных бабочек, многоножек и слепых сверчков — больше, похоже, там никого не было.
«Эй!» — крикнул Эрагон и послушал, как туннель откликается ему эхом, постепенно становившимся все тише и глуше. — Квистор, — спросил он своего моложавого охранника, — а тут вообще кто-нибудь живет, в этой древней части Тронжхайма?
— Да, некоторые, — отвечал тот. — Некоторые странные кнурлан, для которых пустое одиночество более приятно, нежели прикосновение руки жены или голос друга. Между прочим, как раз один из них и предупредил нас о том, что на нас идет войско ургалов. Ты помнишь это, Аргетлам? А еще тут попадаются такие кнурлан — хотя мы и нечасто вслух произносим их имена, — которые нарушили наши законы, которых их собственный клан и его вождь изгнали, запретив в течение какого-то количества лет возвращаться домой под угрозой смерти. Иногда их изгоняют даже до конца жизни, если преступление было серьезное. Тогда они для нас превращаются в ходячих мертвецов, и мы гоним их, если они нам попадаются на чужой территории, или вешаем, если они нарушат запрет и окажутся в пределах наших границ.
Квестор умолк, и Эрагон дал ему понять, что готов идти дальше. Квестор двинулся вперед, Эрагон за ним; они возвращались к тому же арочному проходу, через который попали в этот туннель. Трое остальных гномов следовали позади. Но не прошли они и двадцати шагов, как Эрагон услышал позади и на некотором отдалении слабое шарканье еще чьих-то ног, настолько слабое, что Квестор, похоже, и вовсе его не уловил.
Эрагон оглянулся и в янтарном свете беспламенных ламп, развешанных на стенах коридора, увидел семерых гномов, одетых во все черное, с лицами, закрытыми черными тряпками. Их ноги были обмотаны какой-то тканью, глушившей шаги, и они настигали их маленький отряд с такой скоростью, какую Эрагон мог предположить только у эльфов, шейдов и иных созданий, чью кровь подгоняла магия. У каждого из этих странных гномов в правой руке сверкал длинный острый кинжал, а в левой был маленький металлический щит с острым шипом, торчавшим из центральной выпуклости. В мысли их Эрагон проникнуть не смог; они, как и мысли раззаков, были для него закрыты.
«Сапфира!» — тут же мысленно воскликнул он, но, увы, здесь его верной подруги не было.
Поворачиваясь лицом к одетым в черное гномам, Эрагон уже взялся за рукоять своего скрамасакса и открыл рот, чтобы криком предупредить своих спутников об опасности. Но было поздно.
Еще не успел отзвучать первый его тревожный крик, а трое странных гномов уже набросились на того из охранников, который шел последним, готовясь пронзить его своими кинжалами. Быстрее, чем звучит слово или мелькает мысль в голове, Эрагон открыл свою душу магии, не заботясь сейчас ни о собственной безопасности, ни о правильности произнесения слов древнего языка, и с помощью какого-то внезапно придуманного заклинания как бы перестроил окружающий мир в нечто более для себя удобное. Трое гномов-охранников, отделявшие его от нападающих в черном, так и отлетели назад, словно марионетки, которыми управляет неопытный кукловод, и рухнули на пол у Эрагона за спиной невредимые, но совершенно обескураженные.
Эрагон поморщился, чувствуя, что сильно перерасходовал силы.
Двое черных гномов бросились на него, стараясь пырнуть его в живот своими кровожадными кинжалами. Но Эрагон парировал их выпады скрамасаксом. Он был поражен непритворной яростью этих гномов и быстротой их реакции. Один из его охранников бросился вперед, крича и размахивая своим топором, но, прежде чем Эрагон успел ухватить его за кольчугу и оттащить назад, в безопасное место, светлое лезвие кинжала, который метнул один из тех, в черном, крутясь и сверкая в лучах светильников, вонзилось охраннику прямо в горло. Он упал, и Эрагон. заглянув в его сведенное смертной судорогой лицо, с ужасом понял, что это Квистор. Но страшнее всего было то, что пронзенное кинжалом горло Квистора светилось красным, точно расплавленный металл, и плоть вокруг кинжала как бы испарялась, исчезая на глазах!
«Ни в коем случае нельзя позволить им даже оцарапать меня!» — подумал Эрагон.
Однако гибель Квистора привела его в ярость, и он сделал молниеносный выпад в сторону его убийцы. У гнома в черном не было ни малейшей возможности уклониться от этого удара, и он безжизненным мешком рухнул к ногам Эрагона.
— Держитесь позади меня! — во всю силу легких крикнул Эрагон своим спутникам.
Точно откликаясь на его крик, сте :ы и пол коридора тут же покрылись мелкими трещинами; с потолка посыпались обломки. Нападающие остановились и нерешительно затоптались на месте, явно пораженные неукротимой мощью этого крика, но вскоре вновь ринулись в атаку.
Эрагон отступил на несколько шагов, обеспечивая себе простор для маневра, и, стараясь не споткнуться о мертвые тела, принял низкую стойку, помахивая скрамасаксом, словно готовящаяся к броску змея. Сердце молотом стучало у него в груди, и, хотя схватка только что началась, он уже судорожно хватал ртом воздух.
Коридор был футов восемь в ширину, так что трое из оставшихся в живых черных гномов могли атаковать его одновременно. Они рассредоточились, и двое попытались зайти справа и слева, а третий наступал спереди, с какой-то невероятной быстротой нанося рубящие удары и стараясь попасть Эрагону по
