вчера под вечер не было дома, когда Люси была убита. Вы же утверждаете, что жена была здесь, с вами.
– Я не могу притворяться объективным в подобном деле, когда на карту поставлена репутация моей жены. Могу лишь сообщить вам свое мнение о Флориде Гутиерец. Она – отъявленная лгунья. И когда вчера вечером жена ее рассчитала...
– А почему ваша жена ее рассчитала?
– За некомпетентность и нечестность. Эта Гутиерец грозила «посчитаться», как она выразилась. Я был уверен, что она пойдет на все, лишь бы нам навредить. И все же ее действия удивили даже меня. Похоже, что человеческой подлости нет предела.
– Ваша жена была вчера дома между пятью и шестью часами вечера?
– Была.
– Откуда вам это известно. Вы же отдыхали.
Доктор молчал почти полминуты. Брейк со скучающим видом наблюдал за ним из другой комнаты.
– Я не спал, – ответил Беннинг, – я чувствовал ее присутствие.
– Но вы же ее не видели? Это могла быть и Флори. Вы ведь не можете присягнуть, что это была ваша жена?
Беннинг снял шляпу и заглянул в нее, словно хотел найти в ней нужный ответ. Медленно и с трудом он проговорил:
– Я не обязан отвечать на этот вопрос, равно как и на другие. Даже на суде меня не могут заставить свидетельствовать против жены.
– Вы сами вызвались дать ей алиби. Кстати, вы еще не доказали, что она ваша жена.
– Ничего не может быть проще этого.
Он прошел в комнату для консультаций и вернулся со сложенным документом, который вручил Брейку.
Брейк взглянул на него и передал мне. Это было свидетельство о браке, выданное в штате Индиана 14 мая 1943 года. В нем сообщалось, что в этот день Сэмуэль Беннинг, тридцати восьми лет, женился на Элизабет Виановской, восемнадцати лет.
Беннинг взял его из моих рук.
– А теперь, джентльмены, мне пора заявить, что моя личная жизнь и жизнь моей жены совершенно не ваше дело. Поскольку ее здесь нет и она не может сама себя защищать, я хочу вам напомнить, что существует закон против клеветы, а дела о незаконных арестах рассматриваются в суде.
– Вам не стоит напоминать об этом мне.
Последнее слово Брейк подчеркнул.
– Не было ни ареста, ни обвинения. Благодарю вас за помощь, доктор.
Брейк посмотрел на меня. Его взгляд как аркан тащил меня к двери. Мы оставили Беннинга в передней. Он стоял у гниющей стены, прижавшись к ней, как лист бумаги. Он так крепко прижимал к груди брачное свидетельство, словно это был дар любви, или горчичник, или банкнота, или все это одновременно.
В моей машине было жарко как в печке. Брейк снял пиджак и сложил его на коленях. Его рубашка взмокла от пота.
– Вы зашли чересчур далеко, Арчер.
– Думаю, что не чересчур.
– Это потому, что у вас нет моей ответственности.
Я молча согласился с ним.
– Я не могу полагаться на удачу, – продолжал он, – не могу действовать без улик. У меня нет свидетелей против миссис Беннинг. – У вас против нее столько же всего, сколько против Алекса Нерриса. Однако он все еще в тюрьме.
– Он будет находиться под стражей двадцать четыре часа, – угрюмо ответил Брейк. – Это разрешено законом. Но с людьми подобными миссис Беннинг так поступать нельзя. Я вообще занялся Беннингом против своей воли. Он всю жизнь живет в нашем городе. Его отец в течение двадцати лет был директором высшей школы.
Брейк добавил извиняющимся тоном:
– Тем не менее, скажите, что у вас против него есть?
– Вы обратили внимание на девичью фамилию его жены в брачном свидетельстве? Элизабет Виановская. Та же, что в телеграмме. Она была любовницей Дюрано.
– Но это не доказательство по делу Синглентона, это даже нельзя назвать уликой. Что мне в этой истории непонятно – это ваше убеждение, что женщина может менять партнеров, как на этих идиотских танцах. В жизни так не бывает.
– Все зависит от женщин. Я знавал одну, которая вертела одновременно шестью мужчинами. Миссис Беннинг жонглировала тремя. У меня есть свидетель, который утверждает, что она была любовницей Синглентона в течение семи лет, временами приезжая к нему. Она вернулась к Беннингу, потому что нуждалась в помощи...
Брейк заговорил и его слова были похожи на москитов, от которых он старался поскорее отмахнуться.
– Не говорите мне больше об этом. Я должен обдумать это дело внимательно и не торопясь, иначе у
