Зарика взяла бутылку из рук Борцы. Внутри что-то смутно белело.
– Открой, – попросила Зарика.
Борца присел на корточки, пытаясь вытащить разбухшую пробку.
– Такие бутылки раньше были вестниками несчастья, – сказал он. – Моряки, терпящие бедствие, бросали бутылку с запиской в море: авось кому-нибудь попадется.
Наконец просмоленная пробка упала на влажный песок. Борца перевернул бутылку и осторожно встряхнул ее.
– Не разбей, – сказала Зарика.
Из горлышка показалась узкая трубка, перехваченная нитью. Видно, тот, кто перевязывал, спешил: нить в двух-трех местах была оборвана и наскоро связана.
– Письмо, – прошептала Зарика.
Борца потянул узелок, и истлевшая нить рассыпалась. Однако бумага слиплась, и лист не разворачивался.
– Наверно, бумага влажная, – сказала Зарика. – Положи на песок, пусть просохнет.
Но когда через несколько минут Зарика попробовала развернуть трубку, та рассыпалась.
– Что я наделала… – вырвалось у Зарики.
– Воздействие кислорода, – сказал Борца. – Записка пролежала в бутылке слишком долго, и свежий воздух оказался для нее гибельным.
Налетевший порыв ветра разметал по песку истлевшие клочки бумаги.
– Дождался ли он помощи? – спросила Зарика.
Вместе с рассветом пробуждалось и море. Волна стала свежей. Они заплыли далеко-далеко, так что берег был еле виден. Усталые, вылезли на берег и растянулись на влажном песке.
– Биостанция отсюда похожа на ласточкино гнездо, правда? – спросила Зарика.
– Похожа, – согласился Борца.
Он смотрел теперь на мир глазами Зарики – широко раскрытыми, наивными, удивленными глазами. Может быть, это самое драгоценное свойство человека – всему удивляться? Не здесь ли начало всех открытий?
Отдохнув, Зарика села, взяла в руки бутылку. Борца молча любовался тоненькой фигурой девушки.
– Знаешь что? – повернулась к нему Зарика. – Давай снова запечатаем бутылку и бросим ее в море.
– Вестником несчастья?
– Вестником счастья…
– А что мы туда положим?
Зарика, усмехнувшись, вытащила ленту из высокой прически. Затем свернула алую полоску трубочкой и сунула ее в горлышко бутылки.
– Закупорь, пожалуйста, – попросила она Борцу.
Приладив пробку, он размахнулся, чтобы зашвырнуть бутылку подальше.
– Погоди! – остановила его Зарика.
– Что? – спросил Борца.
– Мне страшно… – тихо сказала Зарика. – Я знаю, ты будешь смеяться, назовешь меня суеверной…
– О чем ты. Зорька?
– Не бросай ее, – попросила Зарика. – Я буду бояться, что она разобьется, налетит на скалы… Или просочится вода, и бутылка затонет. А я не хочу, чтобы наше счастье разбилось или пошло ко дну.
– Тогда спрячем бутылку в горах, – предложил Борца.
– Хорошо, – согласилась Зарика.
Поднимаясь в горы, они обнаружили маленькую тропинку.
– Наверно, она ведет на биостанцию, – сказал Борца.
– К Ласточкиному гнезду, – поправила Зарика.
Тропинка петляла, то и дело приходилось хвататься за колючие ветви, чтобы удержаться. Достигнув площадки с зубчатыми краями, они перевели дух. Над ними нависал Чертов палец, внизу синевой наливалось море.
– Здесь спрячем? – спросила Зарика.
– Здесь, – сказал Борца.
Он осмотрелся, затем подошел к самому краю площадки и приналег на огромный валун, поросший мхом. Камень сначала не поддавался, затем сдвинулся и вдруг с грохотом низвергся, увлекая за собой лавину обломков. На месте валуна осталась вмятина, глубокая и сырая. Несколько ящериц юркнуло в разные стороны.
Зарика положила бутылку с лентой на дно вмятины. Затем они засыпали ее обломками и щебнем.
