суждено в области интимных чувств довольствоваться элементарной Эвклидовой геометрией?!
Зарика замедлила шаг, стараясь разобраться в своих впечатлениях.
– Как тебе спектакль? – спросил Борца. – Кажется, ты разочарована?
Девушка покачала головой.
– Разочарована – не то слово, – сказала она. – Хотя ожидала, кажется, другого.
– Ну да, ты считала, что любовь через сто лет будет иной.
Зарика покраснела – до того точно Борца угадал ее мысли.
– Что касается театральной техники… – начала она.
– Оставим технику в стороне, – перебил Борца. – Она меняется. Но разве это значит, что должны меняться человеческие чувства?
– Настоящие – нет, – сказала Зарика.
Они покинули здание и пошли по ночной улице, ища свободный автолет.
– У меня был друг, Петр Брага, – сказал Борца. – Он говорил: любовь – математика. Только она может объяснить мир.
– Ты говоришь – был? Твой друг умер? – спросила Зарика.
– Нет, не умер. Я расскажу тебе когда-нибудь о нем, – ответил Борца.
Перед ними медленно, словно лепесток, опустился автолет. Борта слабо светились, и казалось, что машина источает жар.
– Удобная вещь, – сказала Зарика, залезая в кабину. – Как в старину обходились без автолетов? – улыбнулась она.
– Будем любоваться спящей планетой сверху или поспешим? – спросил Борца.
– Поспешим, – сказала Зарика.
– Тогда держись, – произнес Борца и набрал на пульте киберштурмана координаты биостанции.
Машина вонзилась в стратосферу, чтобы оттуда, описав гигантский угол, спикировать на Крымское побережье.
Борца посмотрел на часы, что-то прикинул на калькуляторе.
– Ты будешь на биостанции в пять утра, – сказал он.
– Побродим сначала немного? – тихо сказала Зарика. – Море посмотрим…
Борца кивнул. Перейдя на ручное управление, он посадил машину высоко в горах, на площадке среди скал, которую обнаружил локатор.
Они отпустили автолет и осторожно двинулись вниз. Ярко светила южная луна. Спускаться было трудно. Помогали корневища кустарников, выступы скал.
Когда внизу блеснуло море, они остановились, чтобы отдышаться.
– Как ты находишь наш век? – спросил Борца. – Сильно изменился мир?
– И да и нет, – сказала Зарика. – Многое стало иным. Многое трудно постичь, да многого я еще и не знаю. Но есть то, что не меняется, и это помогает удержать равновесие. Вот эти горы… Море… Луна, – указала она вверх.
– Горы рушатся, моря мелеют, – сказал Борца.
– В течение миллионов лет. А что для них какой-то жалкий век? Один миг, не больше, – произнесла Зарика. – И сто лет спустя в этих горах так же будет кто-то бродить и над ним будет сиять такая же точно луна.
– Ошибаешься, луна будет другая, – сказал Борца.
Зарика посмотрела на него вопросительно.
– Луна оденется в воздушную оболочку, – пояснил Борца. – И это будет не через сто лет, а гораздо раньше. Там сейчас ведутся большие работы по созданию искусственной атмосферы.
– Ну и что? Луна останется на месте.
– Но цвет ее изменится. Луна будет голубой, как наша Земля издали, – сказал Борца. – Вон «твоей души предел желанный», – указал Борца.
Окруженный горами, возвышался Чертов палец – торчащая вверх гранитная скала. Рядом прилепилось несколько легких строений.
– Биостанция?
– Да.
– Выкупаемся на прощанье, – предложила Зарика, и они вновь начали спускаться.
Неожиданно Зарика споткнулась о какой-то предмет. Борца нагнулся и поднял пустую бутылку, бог весть как попавшую сюда. Бутылка была не из пластика, а из древнего стекла. Правда, определить это было не просто. Бутылка, видимо, долгое время пребывала в море, волны обкатали зеленоватое стекло, сделав его матовым.
Светлело.
