должны продумать, как сделать Рутон пригодным для жизни землян. Как смягчить климат планеты, где пробивать дороги, где поставить энергетические станции, как зажечь, если потребуется, искусственное солнце…
Шестипалая ладонь Энквена легла на стол.
– Одного этого пункта хватит на полвека, капитан, – сказал он.
– Верно, – согласился Икаров, – но мы не должны выполнять все. Наша задача будет решена, если мы хотя бы наметим общие пути выполнения программы. Запомни: именно это входит в задачу первых исследователей планеты.
– А кто выполнит остальное?
– Те, кто прилетит сюда позже. В следующий раз на Рутон прибудут тысячи людей и роботов. И наши труды будут для них компасом. Понимаешь?
Робот кивнул. Несколько минут он молчал, усваивая сказанное капитаном.
– С чего начнем завтра? – спросил Энквен.
– Попробуем углубиться в кору планеты, – сказал капитан.
– Металлы, полезные минералы… – начал перечислять Энквен.
– Не только, – перебил Икаров. – Астронавты, высадившиеся на новую планету, обязаны решить задачу на ее прочность. От того, какой ответ дадим мы, астронавты-первопроходцы, зависит – быть планете цивилизованной или же оставаться дикой. Запомни, именно мы должны ответить на вопрос: безопасно людям селиться на планете или нет.
Энквен посмотрел на Икарова.
– Воспитатель не рассказывал мне, как исследуется планета на прочность, – сказал робот.
– Раньше для этого пользовались искусственными взрывами, – произнес Икаров.
– А теперь?
– Теперь анализируют сейсмическую деятельность планеты, вулканы и землетрясения.
Икаров испытывал чувство удовлетворения, видя, как робот впитывает новые для него вещи, в свою очередь усвоенные капитаном совсем недавно в Звездной академии.
На вторую вылазку Икаров и Энквен вышли во всеоружии. Манипулятор был сменен на танкетку- вездеход. На этот раз капитан запланировал пробить в подходящем месте скважину глубиной семь-восемь километров.
– Посмотрим, что делается под коркой этого пирога, – сказал Икаров.
– Проверим начинку, – вставил Энквен.
Икаров махнул рукой.
– До начинки еще далеко, – сказал он.
Танкетка, переваливаясь, медленно передвигалась по пересеченной местности. Путь ощупывали локаторы. Капитан и Энквен смотрели в оба, готовые к любой неожиданности.
Гамма-щуп исправно посылал вниз, в глубь почвы, импульсы, исправно змеились кривые на лентах самопишущих приборов, но графики не вызывали у исследователей особой радости. Да, на пути следования'танкетки имеется кое-что: железо, никель, алюминий. Однако мощность пластов в отличие от месторождения, которое они открыли, когда корабль вращался вокруг Рутона, была незначительна.
Закладывать скважину пока не имело смысла.
Они отъехали порядочно, пульсолет уже скрылся из виду.
– Так всю планету опояшем, – сказал Энквен, который сидел сзади, контролируя приборы.
– Пока ничего стоящего, – бросил капитан, не оборачиваясь.
Вслед за танкеткой ползла двойная тень.
– Алексей Волга говорил мне, что геология отстает от космонавтики. Это справедливо, капитан? – спросил Энквен.
«Разумный вопрос, – подумал капитан. – Только сопоставляя различные мнения, можно прийти к истине. Хорошо, что Энквен понимает это».
– Алексей Волга прав, Энквен, – произнес капитан.
– Геологи плохо работают? – допытывался робот.
– Нет, геологи работают хорошо. Но их наука слишком трудна и обширна, – ответил Икаров. – Первый человек уже вырвался в космос, а геологи к тому времени успели изучить только процентов тридцать поверхности своей родной планеты.
– А в глубину земной коры насколько они проникли к тому времени? – поинтересовался Энквен.
– Всего на семь с половиной километров.
– Царапанье по поверхности, – пробурчал Энквен очень похоже на Ливена Брока.
Капитан, вглядываясь вперед, время от времени бросал взгляды на экран гамма-щупа. Неожиданно кривая, ровными волнами струящаяся на экране, дала высокий пик.
Икаров остановил машину.
– Литий? – спросил Энквен.
