– Расскажи Джеймсу, – попросила она и уснула.
Проснувшись, она увидела Нэн возле кровати. Она выглядела бледной, и Морган пожурила Нэн за то, что та не дает себе отдыха.
– Что сказал Джеймс? – спросила она.
– О, – ответила Нэн, поправляя простыни, – ничего особенного. Но кажется, он просил Агнес показать ему младенца. Он велел, чтобы ты сама дала имя девочке.
– Тогда я назову ее Анна, в твою честь.
Нэн нежно обняла кузину.
Но по мере того как Морган чувствовала себя все лучше, приходя в себя после рождения долгожданной дочери, Нэн становилась все более нервной. Две недели спустя Морган по праву старшей решила выяснить, в чем дело.
– Ты чем-то встревожена? Что-то не так с малышкой?
Нэн печально улыбнулась:
– Нет-нет, малышка замечательная. Доктор Уимбл это подтвердил. Но прости, через неделю я должна уехать.
– Почему? Гарри прислал за тобой?
Нэн покачала головой:
– Я не хотела тебе говорить, но должна. В ту ночь, когда родилась девочка… Когда я пошла к Джеймсу рассказать об этом… Он очень долго молчал. А потом подошел ко мне и прикоснулся к моему лицу – у него были ледяные руки, Морган, – и пробормотал что-то насчет «волосы как вороново крыло». Я подумала, что он собирается поцеловать меня, но тут он опустил руку и, словно придя в себя, заговорил о ребенке. Но с того дня он постоянно следит за мной. Даже когда я гуляю с детьми, наблюдает за нами через окно библиотеки. Может, мне кажется, но… – Она поежилась.
– Нет, тебе не кажется. Ты напоминаешь ему девушку, которую он очень любил. Наверное, тебе действительно лучше уехать как можно скорее.
Морган тяжело дались осень, зима и весна 1540 года. Она занималась домашним хозяйством и преуспела в этом настолько, что могла бы потягаться сейчас даже со своей матушкой. Морган довольно естественно вошла в роль владелицы замка.
Джеймс обращал мало внимания на дочь и постепенно все более отдалялся от сыновей. Робби, которому было уже четыре, два раза в неделю занимался с учителем, а Эдмунд рвался составить ему компанию. Морган говорила, что он должен немножко подождать, но малыш ни в чем не хотел отставать от старшего брата. Морган проводила долгие часы со своими детьми, понимая, что никто больше не дарит им любви.
Новости, как всегда, доходили до Белфорда с опозданием. В начале февраля Нэн прислала письмо, в котором настаивала, чтобы Морган приехала в Вулф-Холл, как только дороги станут проезжими. Она сообщала также, что шестого января король женился на Анне Клевской. Этот брак был устроен Кромвелем, который искал политического союза с братом Анны, но ходили слухи, что Генриху не слишком нравится его новая жена.
«Представляешь, – писала Нэн, – он называет ее своей «фламандской кобылой». Поговаривают, будто ее ожидает судьба предыдущей Анны».
Морган ответила кузине, что попытается приехать в Вулф-Холл в мае. Прошло уже два года с тех пор, как она была при дворе. Она посмотрела в зеркало. Неужели ей уже двадцать четыре года? Несмотря на рождение троих детей, Морган оставалась такой же стройной, ее топазовые глаза – такими же ясными, а волосы – густыми и блестящими. И Джеймс все так же сторонился ее.
Наступил май – время, когда она обещала навестить Нэн. Но тут заболела маленькая Анна. Доктор Уимбл сказал, что ничего серьезного – просто режутся зубки, – но посоветовал на некоторое время воздержаться от поездок.
Джеймс уехал в Нью-Касл на несколько дней, и Морган была рада, что его нет дома. Она чувствовала себя свободной и однажды даже поймала себя на мысли, как было бы хорошо, если бы Джеймс вообще не вернулся. Испугавшись собственных мыслей, Морган отложила книгу, которую пыталась читать, и отправилась в сад прогуляться.
Она шла среди цветущих фруктовых деревьев, размышляя, как Френсису удается управляться с тремя детишками. Возможно, он уже женился, а может быть, ему хватает потаскушек Карлайла. Если бы только она могла написать ему! Но слугам строго-настрого было запрещено доставлять любые сообщения младшему Синклеру. Джеймс не стал наказывать слуг, которые ездили в Карлайл вместе с Морган, но было ясно, что никто в Белфорде не смеет больше общаться с Френсисом.
Морган грустно опустила голову. Разве позволяет христианство брату идти против брата? Но тут она увидела что-то под большим грушевым деревом. Куча тряпья – наверное, кто-то забыл свои вещи. Она ошиблась. Вскрикнув от неожиданности, Морган поняла, что это человек. Она ринулась было к нему, но остановилась и подошла очень осторожно, почти крадучись. Он мертв? Нет. Или же спит? Непохоже. Однако с ним явно что-то не так.
Морган осторожно приподняла его голову. Мужчина около сорока, решила она. Коротко стриженные волосы, грубое лицо, грязная рваная одежда, в углу рта запеклась капля крови.
Его веки дрогнули и приподнялись, мужчина зашелся в кашле, вздрагивая всем телом. Морган попыталась приподнять его. А что, если это грабитель или пират, бежавший из-под стражи? Неожиданно мужчина улыбнулся.
– Я в самом деле умер и совершенно точно попал на небеса, – произнес он с легким северным акцентом.
Нет, он не мог быть бандитом! Морган расслабилась.
– Вы больны, сэр? – спросила она.
