– Вели Гарри подать карету.
– Да, ваша светлость.
Через несколько минут Степан сел в карету. Конечно, глупо ехать два квартала до Парк-лейн, но он не хотел, чтобы Фэнси шла домой пешком после дня, проведенного на ногах. Беременность изматывала ее, и он не желал рисковать ее здоровьем и здоровьем будущего ребенка. Надо надеяться, что герцогиня уговорила ее подремать.
Тинкер открыл дверь.
– Добрый вечер, ваша светлость.
Степан кивнул дворецкому.
– Позови мою жену.
– Не думаю, что ее светлость здесь.
Перескакивая через две ступеньки, Степан ворвался в гостиную.
– Где моя жена?
Герцогиня Инверари встревоженно встала.
– Фэнси не пришла к ленчу. Я думала, что ее опять тошнит.
Герцог Инверари подошел к своей супруге.
– Ты предполагаешь нечестную игру?
– Я предполагаю Королевский оперный театр!
Войдя в фойе театра, Степан увидел директора Бишопа. Тот беспомощно пожал плечами. Из зрительного зала послышались аплодисменты и возгласы восторга.
– Она только что вышла на сцену, – сказал Бишоп. Степан поднялся в ложу Казановых и сея в задний ряд, подальше от глаз, наблюдая за каждым движением жены, слушая ее голос.
Фэнси пела как ангел. Мир должен слышать этот голос. Однако она не только обладательница дивного голоса, она еще и женщина, его жена, будущая мать.
Степан понимал, что Фэнси нуждалась в своем театре так же сильно, как он нуждался в ее любви. Но суровая реальность заключалась в том, что она не может быть всем для всех.
Фэнси выбрала судьбу жены и матери, когда в ту ночь пришла к нему в домик на дереве, и она это знает. Как бы она ни пыталась идти наперекор судьбе, это ничего не изменит.
А он не позволит ей забыть свой долг перед ребенком.
Глава 18
Фэнси сидела в гримерке в приподнятом настроении, но совершенно измученная. Пока не вышла на сцену, она и не предполагала, сколько сил отнимает у нее ребенок.
Больше всего ей хотелось прилечь. Хотелось оказаться дома, в постели. Как она жалела, что не послушалась мужа!
Дверь резко распахнулась, испугав ее. Фэнси повернулась и увидела надвигающегося на нее супруга.
– И кто из нас проныра? – спросил Степан.
Фэнси моментально ощетинилась. Не желая признавать его правоту, она тут же приняла вызов.
– Ты беременная женщина, княгиня, и не твое дело скакать по сцене, тебя осудит свет, – едко произнес Степан. Он низко наклонился над ней и, расставив руки, буквально пригвоздил к туалетному столику. Почти прикасаясь носом к носу жены, он спросил: – А если бы эта сука опять опрокинула тебя в оркестровую яму? Ты готова рисковать ребенком?
В висках у Фэнси резко запульсировало, боль тут же охватила голову. Она и так достаточно несчастна, без его вмешательства.
– Уходи.
Степан выпрямился и посмотрел на нее сверху вниз:
– Ты пойдешь со мной?
Больше всего на свете Фэнси хотела уйти вместе с ним. К сожалению, сделать это в середине представления невозможно.
– Я не могу.
– Ну что же. – Степан немного помедлил и, повернувшись к двери, добавил: – Возможно, я никогда тебе этого не прощу.
Фэнси уставилась в пустой дверной проем, потом положила голову на руки и заплакала.
Кто-то тронул ее за плечо. Фэнси оглянулась и увидела Женевьеву Стовер.
– Я слышала князя, – сказала она. – Как ты?
– Выживу. – Фэнси взяла салфетку и промокнула залитое слезами лицо. – Вы с Алексом отвезете меня домой?
– Разумеется…
Фэнси допела оперу, но теперь аплодисменты зрителей казались ей неискренними. Муж был прав.
