существует-таки Бог на небесах, незримо следящий за порядком в мире?
Гарри и Конни чокнулись, отпили по маленькому глотку.
— Почему же именно Элвис?
Она вздохнула.
— Ранний Элвис — это нечто. Вечный порыв к свободе, к стремлению всегда оставаться самим собой, не позволять никому оскорблять себя только потому, что отличаешься от других. 'Не наступай на мои голубые замшевые ботинки'. Песни его первых 10 лет уже вошли в золотой фонд, когда мне исполнилось только семь или восемь лет, но они мне были очень близки. Да что говорить, ты ведь и сам знаешь!
— Семь или восемь? Не слишком ли рано для ребенка? Ведь большинство детей в таком возрасте понятия не имеют об одиночестве, разбитых сердцах, горе.
— Да, конечно. Он был для меня олицетворением мечты — бунтарем с тонкой чувственной душой, учтивым и в то же время жестким, без всякого слюнтяйства, романтиком и циником одновременно. Детство мое прошло в детских приютах и домах, одиночество я знала не понаслышке, и на сердце у меня крепко залегла пара-другая камешков.
Официантка принесла заказанные ими гамбургеры, а мальчик-официант заново наполнил горячим кофе их чашки.
Гарри постепенно приходил в себя, начинал снова чувствовать себя нормальным человеком. Грязным, изрядно помятым, с ноющим от боли телом, усталым, до смерти напуганным, но тем не менее нормальным человеком.
— Хорошо, — согласился Гарри. — Могу понять твое увлечение ранним Пресли и даже то, что все его песни ты знала наизусть. А потом?
Густо намазав гамбургер кетчупом, Конни ответила:
— Конец его по-своему так же интересен, как и начало. Типичная 'Американская трагедия'.
— Трагедия? В чем? В том, что в конце концов он превратился в заурядного певца из Лас-Вегаса?
— Конечно. Красивый и смелый король, подававший столько блестящих надежд, и вдруг на тебе — из-за какого-то маленького недостатка все летит коту под хвост, и чем дальше, тем больше, в результате — смерть в расцвете лет и сил; ведь ему было всего сорок два года.
— А ведь умер-то он прямо на толчке.
— Я же не утверждаю, что это трагедия в духе Шекспира. Естественно, в ней есть и большая доля абсурдного. Я потому и называю ее типично америнансной трагедией. Ни в одной стране мира люди не обладают таким чувством абсурдного, как в нашей.
— Думаю, что ни демократы, ни республиканцы в ближайшее время не воспользуются этим лозунгом в своей предвыборной кампании.
Гамбургер оказался великолепно приготовленным. Набив им полный рот, Гарри поинтересовался:
— И что же это был за недостаток у Элвиса?
— Он не желал взрослеть. Или не мог.
— А разве не предполагается, что во всяком большом художнике живет маленький ребенок?
Она надкусила гамбургер и отрицательно мотнула головой:
— Это не то же самое, что постоянно оставаться ребенком. Видишь ли, молодой Пресли хотел свободы, стремился к ней, как в свое время и я, и благодаря своей музыке обрел наконец полную свободу действий. Но что из этого получилось?
— Интересно, что же?
Она, видимо, много думала об этом.
— Элвис сбился с пути. Мне кажется, он полюбил славу больше, чем свободу. Истинную свободу, свободу, за которую несешь полную личную ответственность, — о какой взрослые могут только мечтать. А слава — это только дешевое увлечение. И, чтобы радоваться ей и получать от нее удовольствие, не надо быть взрослым, или я не права?
— Мне слава и даром не нужна. Да у меня ее и не будет никогда.
— Пустячная, быстротечная, она, как яркая безделушка, которую только ребенок может принять за бриллиант. Элвис только выглядел взрослым, говорил, как взрослый…
— А уж пел, особенно когда исполнял лучшие свои вещи, точно как взрослый.
— Да, но фактически он остановился в своем развитии, и взрослость его была только видимостью, маскарадным костюмом. Потому ему и необходимо было, чтобы рядом с ним и вокруг него вертелось множество людей, для того им и был создан своеобразный личный клуб из постоянно сопровождавших его поклонников, и питался он только сэндвичами из жареных бананов с арахисовым маслом, любимой едой подростков и детей, а когда хотел повеселиться с друзьями, то закупал для этих целей целые луна-парки. Именно поэтому он был не в состоянии противостоять таким людям, как полковник Паркер, которые вертели им, как хотели.
Взрослые. Дети. Остановка в развитии. Психоз. Слава. Колдовство. Волшебные сказки. Остановка в развитии. Чудища. Маскарад.
Гарри выпрямился на стуле, мозг лихорадочно обрабатывал поступающую информацию.
Конни все еще говорила, но голос ее теперь доносился как бы издалека:
— …и последние дни жизни Элвиса очень хорошо показывают, сколько ловушек было расставлено на его пути…
Нервный ребенок. Без ума от разного рода чудовищ. Обладающии магическим даром. Остановка в развитии. Выглядит как взрослыи, а на самом деле — это лишь видимость взрослости, маскарадный костюм.
— …как легко потерять ключ к свободе и уже никогда не суметь отыскать его…
Гарри опустил свои гамбургер:
— Господи, мне кажется, я знаю, кто такой Тик-так.
— Кто же?
— Подожди. Дай додумать все до конца.
За столиком, стоявшим рядом с возвышением для оркестра, визгливым смехом разразилась шумная пьяная компания. Двое мужчин, явно перевалившие за пятый десяток, по виду толстосумы, и две блондинки, лет по двадцати с гаком каждая, они пытались жить в созданной ими самими волшебной сказке: стареющие мужчины, мечтающие о нескончаемых любовных утехах и зависти других мужчин; женщины, лелеющие надежду о богатстве, и все в счастливом неведении, что в один прекрасный день их мечты могут даже им самим показаться странными, нелепыми и несбыточными.
Гарри с силой надавил ладонями на глаза, заставляя себя упорядочить свои мысли.
— Ты заметила в нем что-то от ребенка?
— В Тик-таке? Этом буйволе?
— Ты имеешь в виду его голема. А я говорю о настоящем Тик-таке, о том, кто создает всех этих големов. Ему все это кажется забавным. Он забавляется со мной точно так же, как какой-нибудь злой мальчишка забавляется с мухой, обрывая у нее крылья и следя за тем, что она станет делать, чтобы полететь, или как с жуком, потихоньку поджаривая его спичками. Вся эта чушь насчет последних предрассветных сроков, эти вечные подзуживания… как-то все это выглядит чересчур уж по-детски, будто какой-нибудь задира вовсю развлекается на детской площадке.
На память пришло то, что Тик-так говорил ему, поднимаясь с его постели в квартире, еще до того, как поджег ее: '…с вами, людишками, так интересно играть… герой сраный… думаешь, можешь стрелять в кого хочешь, командовать кем хочешь…'.
— Гарри?
Он часто заморгал глазами, встряхнулся.
— Большинство людей становятся социопатами из-за того, что в детстве их слишком сильно притесняли. А некоторые так и рождаются с этим недостатком.
— У этих, видимо, уже в самих генах что-то не в порядке, — согласилась она.
— Предположим, именно так обстоит дело с Тик-таком.
— Да, уж этот явно в детстве не был ангелочком.
