нервами.
– Ужаснуться прикажете? – Элеонора пожала плечами.
– Я решила, что все-таки не стоит их убивать, – небрежно заметила она. – Провести за решеткой остаток жизни? Хотя почему человек вообще должен садиться в тюрьму или даже представать перед судом за то, что… По-моему, это следовало бы отнести в разряд службы на благо общества. Вернувшись домой, в Чикаго, я рассказала то же, что говорила в Майами: я попала в аварию и ударилась о ветровое стекло. Я рассчитала, что ограничившись сделанным и не убивая выродков, смогу избежать неприятностей с полицией, поскольку и ребятки хвастать не станут. И оказалась права – все прошло тихо. Теперь я могу о них забыть. О них может забыть мой разум. Но глупое тело не желает о них забывать.
– Кто тебе помог? – спросил я.
– Один достаточно злобный борец-тяжеловес из Майами-Бич, которому я некогда оказала услугу. Во всяком случае, он так считает. Просто я кое-что узнала, а публиковать не стала. На самом деле это никак не согласовалось с темой, над которой я работала, но позже он дал мне знать, что считает себя моим должником. Поэтому, как только я решила, что и как следует сделать, как только смогла ходить, а не ковылять, как дряхлая старушка – плевать, что выглядела я далеко не лучшим образом, на восстановление моей внешности, включая дантиста и все прочее, впоследствии ушло несколько месяцев – я позвонила ему и сказала, что мне нужны трое крепких ребят. Он дал их мне, мы отыскали мерзавцев, я расквиталась с ними, а он уплатил свой долг, ежели таковой вообще существовал. Наверное, теперь ты считаешь меня ужасной женщиной, – совершенно спокойно добавила она, не сводя с меня взгляда.
– Ужасной, – подтвердил я. – И еще уродливой. Не забудь про уродство.
В глазах у нее вспыхнул гнев.
– Черт бы тебя побрал, сама не знаю, с какой стати мне вдруг вздумалось исповедоваться посреди ночи такому бесчувственному чурбану! – Она бросила на меня испепеляющий взгляд. – И не думай, будто я нуждаюсь в твоих гарантированных методах лечения травматической фригидности, проклятый ублюдок! – Я улыбнулся.
– Ты все высказала? Полегчало?
– Станешь уверять, что ты не об этом думал, сидя здесь, на моей кровати?
– Ну конечно, – согласился я. – О чем еще может думать мужчина, сидя на кровати у женщины в два часа утра? Но теперь советую немного поспать.
– Я считала тебя проходимцем, – сказала она. В глазах вспыхнул озорной огонек. – Человеком, который не упускает ни одной юбки. А ты, наверно, импотент.
– Ты не готова играть в эту игру, Элли, – заметил я. – И слишком плохо знаешь меня.
– Какую игру?
– Ты не против попробовать и посмотреть, что у нас с тобой получится, но в то же время боишься неудачи и потому не решаешься. Вот и решила вывести меня из себя, чтобы я на тебя набросился и решил все за тебя. Примерно так же выталкивают из самолета парашютиста, который боится прыгать сам.
Последовала короткая пауза. Я увидел, как ее грудь резко вздымается под украшенной цветами ночной рубашкой.
– Мгновенный и высоко просвещенный диагноз? – пробормотала она, однако злость уже успела улетучиться из ее голоса. – Прости. Наверное, я веду себя ужасно глупо. Ты не представляешь, как мерзко чувствовать себя… инвалидом. Мне казалось, что если найти человека, которому можно доверять… Но ведь у меня нет никаких причин доверять тебе, правда?
– Ни единой, – сказал я. – Я самый непорядочный человек на свете. А Уоррену ты доверяла?
Она захлебнулась воздухом.
Я не оглядываясь направился к двери. Свет за спиной погас. Вернувшись к себе покорный слуга какое-то время стоял, вглядываясь в темноту за окном. И без того запутанное задание и запутанные взаимоотношения еще более осложнялись. Внезапно помимо моей воли перед глазами у меня возникло бледное изувеченное лицо беззубой девушки, с окровавленным ножом в руке склонившейся над прижатым к земле мужчиной. Кошмар какой-то. Но с другой стороны, намного ли приятнее заботиться о безопасности нежной мягкосердечной особы, которая назовет меня чудовищем за то, что я обидел несчастных ребят, поджидавших с пистолетами в руках. Спасибо, такой опыт у меня уже был и в критический момент я предпочитаю иметь дело с Элеонорой Брэнд, с ее всеусердным отношением к работе, с ее ужасной ненавистью к собственной персоне, ее неукротимой мстительностью и туфельками, которыми она готова воспользоваться в любую минуту.
Меня разбудил телефонный звонок. Я посмотрел на часы. Они показывали почти семь утра.
– Номер 743, – произнес женский голос, который накануне сообщил мне о задании первоочередной срочности.
– Докладывайте.
– Он прибывает сюда и просит, чтобы вы не опаздывали.
– Я никогда не опаздываю, – ответил я. – Когда назначено?
– Мне было поручено разбудить вас ровно за час.
– Отлично. Где Фред?
– Сейчас занят. Встречает специальный рейс в аэропорту, после чего выполнит несколько поручений. Вы тем временем продолжаете прикрывать объект самостоятельно. Поручено передать, чтобы вы были чрезвычайно осторожны.
– Сообщение принято.
– У нас есть час, чтобы одеться и поесть, – сообщил я. – В Нассау прибывает большое начальство. Предстоят великие дела.
– Прости за прошлую ночь, – сказала Элеонора.
– De nada, как говорим мы, знатоки испанского. – Элли поморщилась.
– Все разболтала, да? Господи, я рассказала тебе о том, о чем не собиралась рассказывать никому. И самое смешное, что я ненавижу людей, которые причитают и жалуются на судьбу. Подумаешь, пара мерзавцев избила и изнасиловала меня на пустыре. Пожалуйста, забудь весь этот дурацкий спектакль.
– Тебе полегчало? Она бросила на меня удивленный взгляд.
– Что ж, весь остаток ночи я проспала как невинное дитя, так что можно сказать – полегчало. Спасибо. – Она немного помолчала:
– Мэтт?
– Да?
– Ночью… зачем ты это сказал?
– Девушка с такой физиономией явно нуждается в утешении.
Гнев вспыхнул в ее глазах, и она уже открыла рот, чтобы осадить меня, но вместо этого одарила своей неповторимой широкой и обаятельной улыбкой.
– Ах ты, мерзавец. Все продумал заранее, да? Достаточно вывести девушку из себя и можно делать с ней все, что заблагорассудится. Ладно, пока ты побреешься, я буду готова.
Глава 16
Она вновь облачилась в свой аккуратный костюмчик из шамбре в сочетании с той же, а может и другой, белой блузкой. Когда мы выходили из-за стола после завтрака, я обратил внимание, что лодыжки у нее и правда достаточно привлекательные. И вновь заставил себя выбросить подобные мысли из головы. Тут открывались широкие перспективы для любителей реабилитационных проектов – слишком много хорошего материала, чтобы позволить ей вечно считать себя безобразной и ни на что не пригодной. Однако психологическая реабилитация юных особ не входит в сферу моих профессиональных обязанностей. К тому же не так просто позабыть, как эта девушка расправилась со своими обидчиками. Хотя с другой стороны человеку моей профессии не пристало проявлять излишнюю чувствительность в подобных вещах.
Мы остановились в ожидании лифта, и она бросила на меня почти застенчивый взгляд.
