– Ты всегда ведешь себя с женщинами подобным образом, или у тебя отдельные представления о терапии?
– Когда обстоятельства требуют, я становлюсь самым вежливым человеком в мире.
– Вот только не можешь припомнить, когда это было в последний раз. – Она еще раз одарила меня широкой улыбкой, которая исчезла так же внезапно, как и появилась. – Кстати, касаемо обстоятельств. Они и в самом деле требуют моего присутствия на встрече с этим твоим высокопоставленным начальством? – Я пожал плечами.
– Этого требую я. Не забывай, что мне поручено тебя защищать. К тому же, ведено проявлять повышенную осторожность, а поскольку мы и без того всегда осторожны, последнее свидетельствует о наличии неких особых обстоятельств.
Мы вышли из лифта на седьмом этаже, посмотрели на номера комнат и повернули направо, но Элеонора прикоснулась к моей руке и остановилась.
– Послушай, – неуверенно промолвила она, – ты и впрямь придумал для меня какую-то сумасшедшую терапию? Поэтому все время и подтруниваешь надо мной?
– По долгу службы придется провести с тобой какое-то время, Элли. И задача моя намного облегчится, если удастся выбить из твоей головы весь этот вздор насчет отталкивающей внешности. Того, что с тобой случилось, мне не изменить. Ладно. Согласен выслушивать повести о ночных кошмарах, но пожалуйста, избавь меня от дневных. Или никак не можешь забыть очаровательную маленькую сестренку, которую отец любил больше тебя?
Мы двинулись дальше. Не глядя в мою сторону, она довольно холодно произнесла:
– Нет, но я помню свою очаровательную маму, которая мечтала об очаровательной маленькой девочке-куколке, а получила существо, больше напоминающее обезьяну. Да и чего она ждала? Отец у меня далеко не самый красивый человек на свете. Был умен и богат, поэтому она и выбрала его. Если хочешь иметь красивых детей, выходи замуж за кинозвезду. – Элли замолчала и в уголках ее подвижного рта обозначилась насмешливая улыбка. – Кстати, ты даже не попытался сказать, что у меня не отталкивающая внешность.
– Разве я не говорил, что у тебя красивые плечи? Со временем я составлю мнение и обо всем остальном, не торопи события… Стой! – Я схватил ее за руку и удержал на месте.
– В чем дело?
Мы свернули в последний раз и приближались к нужному номеру. Впереди, дальше по коридору, у двери стояли двое мужчин. Завидев нас, они замолчали и отошли в сторону, и я сразу почуял неладное.
Они не относились к числу обслуживающего персонала, поджидающего за дверью, покуда клиент закончит свои дела, и толкующего тем временем о футболе, бейсболе или женщинах. Эти люди заняли заранее оговоренные позиции, чтобы осуществить заранее продуманный план. По их рассчитанным и осторожным движениям было видно, что они напряжены (как это обычно и бывает в начале операции). Даже такой, которая обещает быть не слишком затруднительной. Например, управиться с ничего не подозревающими мужчиной и девушкой…
– Назад, к лифту! – сказал я, разворачивая Элеонору. – Если велю бежать, беги со всех ног. Помнишь номер, который я называл тебе прошлой ночью?
Теперь мы направлялись прочь. Они не последовали за нами, по крайней мере, пока я мог их видеть, но это еще ничего не значило.
– 23572? – У нее наверняка имелись вопросы, но она не стала их задавать.
– Молодец. Если что-нибудь случится, и мы потеряем друг друга, ты доберешься до безопасного – до совершенно безопасного – места и позвонишь по этому номеру. О тебе позаботятся.
Мы уже подошли к лифту, и нам повезло: дверь как раз открывалась. Из кабины вышли хорошо одетые темнокожие молодые люди, говорящие с мягким багамским акцентом, которые не обратили на нас ни малейшего внимания. Мы спустились на четвертый этаж. В коридоре не встретилось никого, кроме темнокожей горничной, которая лишь мельком взглянула в нашу сторону. Дверь номера оставалась нетронутой. По-видимому, горничная еще не заходила к нам, а главное, после нашего ухода никто не подготовил ловушки. Мы зашли ко мне в номер, и я запер входную дверь.
– Ладно, – проговорил я. – Пока все идет нормально. По-видимому, именно это он и имел в виду, когда предлагал быть чрезвычайно осторожным. Теперь будем ждать начала второго этапа.
– В чем дело, Мэтт? – спросила она. – Что происходит?
Я покачал головой.
– Не будем терять время на догадки. Раньше или позже кто-нибудь нам все объяснит. Открой сумочку.
Она бросила на меня удивленный взгляд, но подчинилась. Я извлек из глубин своей сумки один из вчерашних трофеев – им оказался револьвер Уоррена Питерсона – и показал ей.
– Знаешь, как с ним обращаться?
– Немного. – Она внимательно осмотрела оружие и добавила: – По крайней мере, знаю, что это револьвер и у него нет предохранителя.
– Да ты просто оружейный гений, – заметил я. – Многие авторы, в чьих книгах фигурирует эта штуковина, об этом и не подозревают.
– И его не обязательно взводить, правильно? Можно взвести, но не обязательно.
– Совершенно верно. Достаточно сильно нажать на спуск.
Элеонора прошлась языком по губам.
– И что я буду с ним делать?
– Когда я велю направить его на кого-нибудь, направишь. А когда скажу стрелять, будешь стрелять. Причем стрелять до тех пор, пока не скомандую “стой”. И будет это не после ленча, завтра, или в следующем месяце, а сейчас.
Она мимолетно улыбнулась.
– Слушаюсь, мистер Хелм, есть, сэр. – Я проверил патроны и вернул барабан на место. Затем определил оружие в большую кожаную сумку.
– И еще. Меня совершенно не волнует, кого ты изрешетишь. Главное, чтобы это оказался не твой покорный. Так что будь поосторожнее, пожалуйста. Элеонора посерьезнела и кивнула.
– Да, знаю. Буду осторожна. – Она осторожно прикоснулась к оружию, прежде чем закрыть сумочку. – Как жаль, что у меня не было его с собой той ночью.
– Да, это средство лучше всего излечивает людей от грязных намерений, – согласился я. – Но сегодня люди, похоже, предпочитают изнасиловать десяток прекрасных девственниц, чем застрелить одного негодяя. Что ж, мы живем в любопытном мире…
Телефон прервал сии глубокомысленные размышления. Я посмотрел на Элеонору и взял трубку. Послышался знакомый голос.
– Мэтт?
– Да, сэр, – отозвался я. – Прибыл в указанное место в назначенное время, но комитет по встрече вызвал некоторые сомнения.
– Боюсь, ты несколько переусердствовал, Мэтт. – Голос Мака звучал холодно. – Похоже, по окончании этого дела придется отдохнуть на Ранчо. – “Ранчо” именуется некое место в Аризоне, куда я намеревался отправить Брента для обучения; место, где помимо всего прочего тебя отремонтируют после задания – успешного или нет, – и подготовят к следующему. Я не стал принимать слова Мака слишком близко к сердцу, поскольку они явно предназначались для посторонних ушей, о чем свидетельствовало и подчеркнутое обращение ко мне по настоящему имени, вместо кодовой клички – своего рода условный сигнал. Тем временем Мак продолжал: – Уверяю, коллеги из ОФБ не причинят тебе вреда.
– Да, сэр, – сказал я. – Тем не менее, не могли бы вы попросить их явить дружелюбие внутри комнаты? Подальше от двери, так, чтобы я мог видеть всех сразу, когда войду? Без оружия в руках. Дверь пусть оставят открытой. У меня уже были неприятности кое с кем, а точнее с двумя, нет, даже с тремя особами в этой гостинице, а я отвечаю за безопасность молодой дамы. Как вы сказали, я склонен излишествовать. Если кто-либо, руководствуясь какими угодно побуждениями, направит в мою сторону оружие или появится с неожиданной стороны, я, вне зависимости от того, кем будет этот человек, не
