отвечаю за последствия, вызванные моим усердием.
– По-моему, все эти меры предосторожности излишни и даже отдают паранойей, – отозвался Мак, – но раз уж настаиваешь, попрошу мистера Беннетта проинструктировать своих людей соответствующим образом. Кстати, его весьма заинтересовала вышеупомянутая молодая дама. Считает, что она способна сообщить ценные сведения, имеющие отношение к проблеме морского терроризма, которой занимается его организация. Он с нетерпением ждет возможности переговорить с ней. И весьма недоволен случившейся заминкой, хоть я и объяснил, что тебе предписано принимать все необходимые меры предосторожности в том, что касается мисс Брэнд.
– Да, сэр. Я ее приведу, – сказал я и положил трубку.
– Возникли неприятности, – сказал я.
– Рассказывай.
– Тебя хочет допросить мистер Беннетт из ОФБ. По-видимому, это предполагает заполучить тебя в свои руки и вывести нас из игры. ОФБ, что тебе с твоим вашингтонским опытом несомненно известно лучше, чем мне, расшифровывается как Отдел Федеральной Безопасности, ранее Бюро Федеральной Безопасности, ранее…
– Да, я знаю.
– Как только появляются жалобы на их не слишком чистоплотные методы, тотчас проводят реорганизацию и меняют вывеску. Меняют названия так же часто, как рубашки, а уж за рубашками своими они следят, можешь не сомневаться. Это агенты с голубой кровью, не то, что мы, грязные крестьяне. Вкалывать в поте, а зачастую и крови лица, обрабатывая подпольные виноградники – наше дело. Они снимают сливки. Лишь только доходит до рекламы, они тут как тут, а уж кто начинал работу не имеет значения. Естественно, все исключительно на благо общества. Судя по всему, в настоящее время они столкнулись с морским терроризмом и считают, что ты сможешь им помочь. Следовательно, все твои затонувшие суда каким-то образом затрагивают политику… Что?
Элеонора покачала головой.
– Это не связано ни с политикой, ни с терроризмом. Что угодно, только не это.
– Почему ты уверена?
– Почему прошлой ночью ты был уверен, что в комнате поджидают? Я профессионал, Мэтт, и должна разбираться в подобных вещах. Поверь, дело обстоит именно так. – Она поморщилась. – Ваши недалекие выскочки из ОФБ всего лишь ухватились за самый простой ответ. У них заготовлен штамп на все случаи жизни: если не наркотики, следовательно, терроризм. Но это дерьмовая логика – прошу прощения за терминологию.
Я кивнул.
– Похоже, ты успела неплохо поработать над материалом.
– Достаточно, чтобы понять, чем он пахнет. Это сумасшедший, непредсказуемый запах любительской работы, Мэтт. У тебя бывали случаи, когда точно знаешь, что противник – не выполняющий задание обученный агент и даже не революционер, самоотверженно сражающийся за свои политические доктрины? Случаи, когда просто чувствуешь, что имеешь дело с каким-то полоумным бедолагой, который схватился за оружие и начал стрелять направо и налево только потому, что кто-то поцарапал его машину или обидел подружку.
– Понимаю, – сказал я.
– Видишь ли, на дно в основном отправляются достаточно потрепанные суда, посудины, отслужившие свой век, никчемные дешевки. Ни один уважающий себя террорист и пальцем не прикоснется к такой развалине; политические заявления гораздо убедительнее звучат на фоне затонувшего нового сухогруза или гигантского супертанкера. Это реклама, так реклама! Убытки должны заставить мир содрогнуться, задуматься и без колебаний заплатить назначенную цену. История с затонувшими судами тянется уже несколько лет, но я до сих пор не слыхивала ни о каких требованиях. А слушала очень внимательно, можешь не сомневаться.
– Есть какие-либо другие следы? – поинтересовался я.
Элеонора заколебалась.
– Да, и это касается экипажей. Я разговаривала со всеми уцелевшими, кого удалось отыскать; именно этим я и занимаюсь тут, в Нассау. Некоторые из моряков с последнего затонувшего корабля лежат в местной больнице, и я встречалась с ними. Вчера я расспрашивала молодого офицера, третьего помощника капитана. Во время аварии он находился на мостике. – Элли нахмурилась. – Мэтт, я уверена, этот человек что-то скрывает.
– Как ты относишься к тому, чтобы поделиться своими соображениями с ОФБ? – спросил я.
– Глупый вопрос. Как, по-твоему, я должна к этому относиться? Ведь это мой материал. Что нужно от меня стражам закона? Информация находится здесь. Источники здесь. Если им понадобилось что-то узнать, почему бы не провести небольшое расследование вместо того, чтобы пытаться прокатиться за чужой счет? Они могут пойти дальше и рискнуть раскрыть своих собственных информаторов, вместо того, чтобы пытаться заставить нас раскрыть наших. Посмотрим, что им удастся узнать в следующий раз, когда пройдет слух, что этим парням нельзя доверять! – Она мрачно покачала головой. – Возьмем этого мальчика из больницы. То, что ему известно, его явно дискредитирует, иначе зачем запираться? И совершенно очевидно, что он ни о чем мне не расскажет, пока я не поклянусь, что его имя никогда не будет фигурировать в этой истории, что я воспользуюсь информацией исключительно, чтобы понять происходящее и наказать виновных, и не стану его распинать. Что я с начала и до конца прикрываю его, даже если придется угодить за решетку. – Она поморщилась. – Что это за закон, если он заставляет нарушать клятвы, данные поверившим тебе людям?
Я улыбнулся.
– Отличная речь. Возможно, потребуется в суде, но пожалуй попрактиковаться лучше как-нибудь в другой раз.
Элеонора глубоко вздохнула.
– Извини. Стоит нажать кнопку “свобода прессы”, и меня не удержать. Итак с моими неприятностями мы разобрались. Что же мучает
–
– Решать тебе, Элли. Защитить тебя мне удастся только в том случае, если я смогу рассчитывать на помощь и сотрудничество с твоей стороны. Разумеется, об этом не может быть и речи, если я в присущей мне грубой манере воспрепятствую твоей встрече с очаровательным мистером Беннеттом и его несравненными сотрудниками.
На губах у нее промелькнула улыбка.
– Думаешь, тебе и правда удастся с ними совладать?
– Милая, человек, вооруженный пистолетом, способен совладать с кем угодно. Во всяком случае, пока он жив.
– Каким образом?
– Не спрашивай, если ты и правда не хочешь знать. – Она облизала губы.
– Хочу.
– Что ж, это будет самый потрясающий цирк из всех, какие тебе когда-либо приходилось видеть. Настоящий спектакль из жизни Дикого Запада. Все герои в одном лице. Шеф, разумеется, как всегда, попытается меня утихомирить, а я, как всегда, подскажу ему, куда он может пойти. В этом трюке с сумасшедшим отработаны все ходы. Беннетту мы не подчиняемся, но если не продемонстрировать, что шеф здесь ни при чем, этот человек способен осложнить нам жизнь. Так что в результате все упирается в нас с тобой. От тебя требуется не вмешиваться и не прерывать спектакль на самом интересном месте. Решайся. Либо мы вместе проделаем весь путь с начала и до конца, либо не будем даже начинать. Что скажешь?
Элеонора подняла свою тяжелую сумочку и взяла меня под руку.
– Звучит многообещающе. Мне нравится цирк. Пойдем?
Первое, что я увидел, когда мы вошли в номер на седьмом этаже, был человек, адамово яблоко которого пострадало у меня в комнате накануне вечером.
