по крыше гаража — и не было спасенья.
Толик лежал, зажав уши ладонями. Потом ужас ослаб. Что он в конце концов, как маленький? Он знал, что иногда творят взрослые. Все… нормально. Они так сделаны.
Толик подполз к краю убежища. Чуть-чуть выглянул.
В полутора метрах от пола качался маятником, закручивался-раскручивался, визжал и бултыхался, пикировал в пятно света над головой Толика и улетал во тьму огромный ячеистый кокон.
В этом коконе Толик, как ни щурился, не мог различить ничего, кроме какой-то истошной пульсации и лохматых, как у мамонта, ног старьевщика. Эти ноги летали над Толиком, сминая восковой мякиш, которым какое-то время назад была Арахна.
— Боженька… — прошептал Толик.
Что-то лопнуло, и гамак с криком полетел вниз.
— Д-дурашка, т-ты же об-бещал не ш-шпионить. Ну, п-посмотри, как к-курточку загрязнил. З-зачем под м-машину з-залез? Н-надышался т-там чего-то…
Он приоткрыл глаза — над ним была Арахна, а над Арахной — уже не дождливое, а где-то даже голубое, с воронами, небо.
Арахна слюнявила платок и пыталась оттереть с его рукава пятно. Они сидели на перевернутой скамейке перед тем же гаражом, только теперь закрытым; на Арахне был все тот же горчичный плащ, казавшийся от солнца золотым.
Толик вспомнил старьевщика и снова зажмурился.
— Тетя Арахна, а где этот… «стары вэщ»?
— К-то? «С-стары в-вэщ»? П-похоже (улыбнулась). К-колекционер он. Уехал к-куда-то. П-по д-дд- делам, н-на машине.
— У его машины передних колёсов нет.
— Да? Н-незнаю. Вот, к-кстати, с-смотри, с-следы.
Глина перед гаражом действительно была всклокочена свежими следами от шин.
— Разве мне приснилось?
— Что?
Наморщил лоб, пытаясь выловить нужный ответ.
— Монастырская изба.
Почему-то ему стало стыдно этого названия, и он уткнулся в плащ Арахны.
— Р-ради т-твоего отца. Я эт-то д-делала т-только р-ради него, п-понимаешь?
Толик кивнул в плащ.
— Н-не п-понинимаешь, — сама себе ответила Арахна. — Я в о-одиннадцать т-тоже н-нич-чего не п- понимала, ж-жила: ля-ля, ля-ля. Так до с-семнадцати и до-долялякала. С-сигаретки, к-кофеек, на кроватке м-м-мужичок. П-потом
— А потом вы пришли к нам? — быстро спросил Толик, боясь, что Арахна начнет рассказывать про «полетело».
— Не у-угадал. П-потом — меня с-спасли. Ч-человек п-п-по имени — Игорь.
Она произнесла «Игорь» быстро, словно боясь заикнуться внутри этого имени. Толику стало обидно, что до отца ее уже спасал какой-то человек-Игорь.
— В-врач. Оч-чень г-гордый, п-правда. Н-но с-с-обирался ж-жениться.
— И вы хотели?
— Т-теперь не з-знаю. П-пошла з-заказывать с-с-свадебное п-п-платье… Ошиблась вот адресом. П- попала к вам.
Неожиданная жалость к Арахне судорогой прошла по Толику, и он неумело обнял ее. Губы Арахны приблизились. Он них тихо пахло вином…
Знакомый крик, повисший в воздухе:
— Толик! То-олик, домо-ой!
V
Вернувшись, Арахна, как всегда, бросилась в душ. Тихонько застонала от убаюкивающей ласки юрких и горячих потоков. Впала в забытье.
Толик, спрятав заляпанную куртку и дав по пути два легких щелбана Зойке и Гуле, вошел в Залу.
Здесь было торжественно, как на школьной линейке. Зловеще выключен телевизор.
— Ну, Толенька, рассказывай, — тихо сказали ему Магдалена Юсуповна, Гуля Большая, Зулейха, Марта Некрасовна, Зебуниссо.
Толик молчал, уткнувшись взглядом в пол.
— Не хочешь рассказывать? — еще тише спросили Магдалена Юсуповна, Гуля Большая, Зулейха, Марта Некрасовна, Зебуниссо. — Хорошо-о… Алконост! Повтори для своего брата, все, что ты нам честно рассказал.
Поднялся заплаканный Алконост:
— Толян… за гаражами… с каким-то дядькой, с тетей Арахной… Вышли с тетей Арахной из гаража, а потом еще сидели и…
— Что за жаргон! — топнула Марта Некрасовна. — Это Арахна вас таким словечкам обучила?
Желтый пол вздыбился и забурлил под ногами Толика, он бросился на Алконоста, пытаясь ударить ему кулаком прямо в губы…
Их растаскивали, кто-то голосил: «Растление несовершеннолетних!», рука Магдалены Юсуповны отшвырнула брыкающегося Толика на батарею, из носа побежала кровь, он кричал:
— Добрая… она ради папы… она из-за него врача оставила… и на гамаке — из-за папы, а ей больно там было… и всадники на нее скакали, старьев… щики… добрая, слышите!
Его уже не слушали — народ бросился в ванную; только Фарида, торопливо присев рядом и запрокинув мальчику голову, чтобы текло меньше, спросила:
— А видел? Видел с ней всадников? Четырь, да? Четыре?
И унеслась со всеми в темноту — в квартире снова погас свет, и в руках сгрудившейся перед дверью ванной толпы запылали свечи, купленные на Арахнины деньги.
— Открыто! — хрипло объявила Старшая Жена, проверив дверь.
Гарем, толкаясь и нечленораздельно гудя, ворвался в ванную.
Арахна сдавленно закричала. Удары, плеск.
— Откройте же, что у вас там! — прозвучал в гулком подъезде растерянный тенор Иоана Аркадьевича.
— Быстрее! Не успеем! — визжали в ванной.
Толик, зажимая кровавый нос, бросился открывать.
— Папа, Арахну убивают!
Ванная стихла. Быстро — кто согнувшись, кто почти на четвереньках — ванную покидали торжествующие жены.
— Что, что у вас тут?.. — пустым, скомканным голосом спрашивал в темноту Иоан Аркадьевич.
Последней вышла Старшая Жена.
— Прошу, — распахнула перед Иоаном Аркадьевичем дверь ванной и протянула свечу. — Полюбуйся, что
