Логан обдумал сказанное:
— Что-то не видал я, Мерф, чтобы преступник ударился в бега, а денежки оставил или чтоб позабыл одежду, которая его изобличает.
— Господи, он же не семи пядей во лбу, Логан. Не профессор. Держу пари, что он неудачник вроде Кинга. А к тому же наложил в штаны, что убил человека, так что малость не в себе был.
— Детектив?
Все три детектива обернулись. Одна из сержантов стояла между кроватями ближе к изголовью. Когда они подошли, сержант ткнула ручкой в место возле фотографии горы Рейнир — там была дырка от пули, почти не заметная на пестрых, с мозаичным рисунком обоях. Сержант указала им и вторую дырку — величиной с десятицентовик, в нескольких футах от первой. Пуля, прежде чем врезаться в стену, задела край рамки. Судя по ее величине, дырку проделала пуля либо от 9-миллиметрового пистолета, либо 22-го калибра.
Логан указал на Кинга:
— Он не успел вытащить из штанов свой «фалькон», а стрелявший, должно быть, стоял около входной двери. С такого расстояния и слепой не промахнулся бы. Верно, Нуч?
Нучителли подняла глаза:
— Даже и слепой.
— Черт, тебе бы детективом быть, Нуч, — заметил Мерфи.
— Нет уж, Мерф, раз родители так потратились на мое образование.
Подавив улыбку, Логан повернулся, прикидывая траекторию, необходимую для того, чтобы пули так глубоко врезались в стену, и пришел к выводу, что стреляли из смежного номера.
— Здесь сидел приятель Кинга, — сказала Хэллок, проследив его взгляд. — Для этого им и второй номер понадобился. Кингу в помощь.
— Таким образом, кто бы ни застрелил Кинга, после он, вероятно, вышиб дверь, преследуя второго, — сказал Логан.
— Что ты говоришь? — переспросил Мерфи.
Логан вернулся в смежный номер, за ним потянулись Хэллок и Мерфи.
— Я говорю, что приятель Кинга находился здесь, и либо он очень уж меткий стрелок, либо стрелял наобум, просто запаниковав.
Стоя лицом к расщепленной дверной раме, он отступил на несколько шагов и ударился о дверь в ванную. Повернувшись, он заметил открытое окно и, войдя в ванную, оперся о край ванны и выглянул в выходившее на парковку окно, стараясь не касаться подоконника. Прыжок был довольно рискованным, но риск не так уж велик, если в тебя стреляют. Он вернулся в номер, где лежало тело Ларри Кинга. Нучителли встала, сняла перчатки. Двое мужчин, поднатужившись, сунули тело в желтый мешок и закрыли молнию.
— Снимите отпечатки с этого выступа и отправьте на анализ вместе с отпечатками жертвы. Мне надо сравнить их с теми, что были найдены в доме у Джеймса Хилла. — Он повернулся к Мерфи и Хэллок: — Завтра я встречаюсь с сестрой Хилла у него дома. Нам надо выяснить, не украли ли чего. Хотя это, по- моему, теперь не так уж и актуально. — Логан взглянул на часы и устало вздохнул. Не успеешь оглянуться, и наступит утро. — Я спрошу ее насчет часов и могло ли находиться в доме ее брата столько денег. Если обнаружатся еще какие-либо пропажи, мы составим список и обратимся в местные скупки.
— Черта с два это выгорит с нашими ворами, — осклабился Мерфи. — С твоим убийством все ясно, Логан. Решено и даже упаковано.
Логан поглядел на тело Лоренса Кинга. Сквозь маленькую щель между передними зубами он втянул в себя воздух. Полной ясности он не чувствовал.
12
Она пересчитала планки входной двери в доме брата. Двадцать четыре. Пересчитала поперечные. Четыре. Умножила их на шесть продольных. Двадцать четыре. Арифметика простая. Как ни считай, конечный результат получался все тот же. Она недоумевала, зачем брату понадобилось выкрасить дверь в алый цвет, резко контрастировавший с бледно-зеленой боковой стеной, — кровавое событие, произошедшее внутри, делало этот контраст еще мрачнее.
Насколько ей помнилось, она никогда не обращала особого внимания на внутреннее убранство дома Джеймса. Брат часто приглашал ее к себе — то на ужин, то передохнуть после работы или на уикэнд, но она редко соглашалась и никогда не бывала у него подолгу. Вечно она опаздывала забрать Молли из сада, либо ей надо было в чистку, либо готовить обед, либо закончить срочное задание, которое взвалил на нее Марвин Крокет. Джеймс никогда не сетовал на это. И не винил ее.
— Ну, может быть, на следующей неделе, — говорил он.
Но и на следующей неделе тоже ничего не получалось. И так бывало всегда, как ни крути.
Она чувствовала, что ее опять затягивает в темную воронку унылого отчаяния, и тормозила пятками, чтобы остановить падение. Сейчас не время отчаиваться. Требовалось заняться делами. Нырнув из тумана в убежище под цоколем, она прислонилась к дощатой обшивке, вымотанная физически и эмоционально. Похоронное бюро она поспешила покинуть сразу же, как только выбрала для брата простой, цвета зеленой листвы гроб. Следующей ее задачей было забрать из дома его бумаги и сказать детективу, не украли ли чего. Оглядевшись кругом и бросив взгляд на три полосы движения на улице, она поняла, что детектива еще нет и можно передохнуть. Она прикрыла глаза, но вместо отдыха стала вспоминать гостей, которые собрались в доме после похорон отца. Потом остатки трапезы были завернуты в чистый целлофан и убраны, стулья собраны в кучу, гости и родственники разошлись. Дана и Джеймс сидели в кабинете, глядя на сине- желтое пламя в кирпичном камине.
— Я бросаю практику, — не глядя на нее, сказал Джеймс. — Я уже сколько времени мучаюсь. — Он отхлебнул пива из красного пластмассового стаканчика и откинулся в кресле, разглядывая картину на стене — трехмачтовый парусник. — Пока папа был жив, я был связан по рукам и ногам: слишком боялся, что он подумает. Мои занятия юриспруденцией — единственное, что по-настоящему его интересовало во мне и в моей жизни.
Она не восприняла это всерьез, считая такое настроение вызванным внезапной смертью отца, напомнившей ему о бренности всего живущего и как необходимо ценить каждую минуту жизни.
— Подожди месяц-другой, Джеймс. Сейчас не стоит принимать такие кардинальные решения. В последние четыре дня ты много пережил и сейчас видишь все в искаженном свете.
Он покачал головой.
— Мое решение вовсе не скоропалительное, Дана. — Он подался вперед, говоря горячо и живо: — Я долгое время
— В будущем году ты станешь компаньоном.
— Вот что меня
У нее возникло смутное желание сказать, что не переизбыток работы убил их отца, далеко не он, но как бы зла на отца она ни была, она сознавала, что сказать так было бы просто жестоко. Мальчики водружают своих отцов на пьедесталы, воображают их героями. Девочки же, к сожалению, вырастая, нередко страдают от мужчин. Они узнают их недостатки и слабости. Начинают понимать, что никакие те не герои, а часто даже — что до героев им весьма далеко.
