— Папа не может служить примером, он был трудоголиком, — сказала она.
— С первой же недели в юридической школе я чувствовал, что ошибся.
— Правда? — Побуждения, заставившие ее саму пойти учиться на юриста, были тоже весьма сомнительны — она сделала это больше наперекор отцу, чем повинуясь его желанию. Он не считал, что она обладает качествами, необходимыми для юриста.
— И вдруг я очутился за столом в конторе «Диллон и Блок», в трех офисах от кабинета отца, в антимонопольном отделе. — Он усмехнулся. — Я даже не прослушал курса по антимонопольному законодательству! Папа вручил мне папку с бумагами и что-то говорил, говорил, а я сидел, изображая внимание, кивая, вставляя время от времени замечания, вроде: «Вот суки!» или «Черт возьми!»
Оба от души расхохотались. Он отпил пива.
— Ты по крайней мере сообразила добыть себе другую работу.
— Я была настроена решительно.
— Как и я теперь. Лучше поздно, чем никогда. Я выбираюсь из западни.
— Что же ты будешь делать, Джеймс? — спросила она, надеясь, что ответ брата разрешит все сомнения для них обоих.
— Преподавать.
Она засмеялась, но тут же осеклась, увидев, что он не шутит.
Джеймс повертел в руке пластиковый стаканчик, сжал его.
— Мне позвонил приятель, сказал, что в университете Сиэтла есть вакансия — требуется преподаватель по ведению следствия, юридической документации и адвокатуре.
— Так ты не шутишь, ты уже и поисками занимался.
Он кивнул:
— На той неделе я уже отправил свой диплом и рекомендации. Если все пойдет как надо, к осени я смогу наконец избавиться от своих хороших костюмов и сменить их на джинсы с кроссовками.
Она уставилась на кофейный столик, переполненная ощущением потери, никак не связанной со смертью отца.
— Махнем со мной, — сказал Джеймс, возможно, почувствовав ее отчаяние. — Отметим папину кончину тем, что наладим собственную жизнь.
Она отхлебнула глоток вина.
— Да. А как к этому отнесется Грант?
— Не все ли равно? Речь не о нем, а о тебе.
— Он мой муж, Джеймс.
— Не стоит напоминать. — Он поднял обе руки. — Прости.
Она знала, что родные ее Гранта не жалуют, хотя это и не обсуждается. Грант был ее мужем.
— Ипотека дороже, чем оба наши жалованья, вместе взятые. Сто тысяч мы еще должны на погашение студенческих кредитов, а за машину мы платим больше, чем многие — за дом.
— Продай. — Уперев локти в колени, Джеймс наклонился над столом, глаза его искрились. — Я как раз этим и занимаюсь. Продаю и дом, и машины. Тем, что получу по закладной, смогу оплатить дом поменьше, почти всю сумму оплатить.
Она громко расхохоталась.
— Ну, нашей-то закладной хватит разве что на ужин с бутылкой хорошего вина.
— Ты освободишься, Дана.
Она пропустила эти слова мимо ушей.
— Мы подумываем о детях.
Он откинулся на спинку кресла. Спросил уже другим тоном:
— Правда?
Она кивнула.
— Мы женаты пять лет, и я, как понимаешь, не молодею.
— У вас что, сейчас наладилось?
— Мы пытаемся. Это все работа виновата. Устаем очень. Оба на карьеру нацелены. А с рождением ребенка все изменится. Ребенок означает новую перспективу.
Однако новую перспективу заимел как раз брат. Джеймс продал свой дом на Капитол-Хилл, продал «мерседес», а свои костюмы, большую часть галстуков и нарядных рубашек отдал в благотворительный фонд. Он прекратил членство в Вашингтонском спортивном клубе, перестал обедать и ужинать в дорогих ресторанах и лишь изредка позволял себе гольф в частных клубах. Все шутил, что бросил высокооплачиваемую работу адвоката ради экономии.
— Простите за опоздание. — Дана открыла глаза. У подножия лестницы стоял детектив Майкл Логан, и с зонтика его капала вода. — Я мог бы соврать и сослаться на пробки, но, по правде говоря, я проспал. Меня разбудили среди ночи: в Рейнир-вэлли произошло убийство. Как выяснилось, оно имеет отношение к вашему брату.
— К моему брату? — забеспокоилась она.
Логан взглянул на небо:
— Давайте войдем. Очень уж льет. — На двери все еще висела желтая полицейская лента. — У вас есть ключ?
— Нет, — смущенно призналась она.
Логан кивнул.
— У соседей есть ключ. Я мигом.
Она глядела, как он рысцой побежал через лужайку к соседнему дому и через минуту вернулся с ключом. Логан отлепил часть ленты, отпер дверь и распахнул ее, но на пороге Дана замялась.
— Мы можем сделать это и попозже, чтобы вам было легче, — сказал Логан. — Судя по тому, что я узнал ночью, особо спешить нам нечего.
Дана сунулась в дверь. Вглядываясь в прихожую, она вспомнила, как, впервые подойдя к краю вышки для прыжков в воду в Мэдисон-сквере, заставила себя сделать шаг. Это не было проявлением храбрости. Она прыгнула из страха показать, что боится.
— Благодарю вас, детектив. Очень ценю вашу заботливость, но ждать нет смысла. Это надо сделать, и сделать это должна именно я.
— Меня не дом заботит, — сказал Логан. — Меня заботите вы. — Удивленная таким замечанием, она обернулась. Он глядел на нее зелеными глазами, и веки его были красны — Я предложил бы сделать это в другой раз, чтобы вас кто-нибудь сопроводил.
Дана покачала головой и, снова повернувшись к двери, на секунду замешкалась, прежде чем ступить через порог.
На столе были раскиданы студенческие работы. Некоторые упали на пол и валялись там рядом с кожаным портфелем Джеймса. Она прошла по коридору, обуреваемая тем же странным чувством, которое испытала однажды в доме напротив театра Форда, где умирал застреленный Авраам Линкольн. Все выглядело декорацией, так и не снятой со сцены после окончания спектакля. Время остановилось, ужасное мгновенье, застыв, все длилось и длилось. На паркете заметно было темное пятно. Дана отпрянула, прикрыв рот рукой.
— Вы в порядке? — спросил Логан.
Через секунду она взяла себя в руки, опираясь на то, что было в ней профессионального, — требовалось получить ответы на имевшиеся вопросы.
— Вы сказали, что убийство в Рейнир-вэлли может быть каким-то образом связано с моим братом?
Логан сунул руку в карман и передал ей пластиковый пакетик.
— Следователи, занимающиеся им, считают, что нашли часы вашего брата.
Перевернув пакетик, Дана прочла надпись и кивнула:
— Отец подарил нам обоим по часам в честь окончания юридической школы. — И она показала детективу свою руку с часами на ней. — Они задержали вора?
Логан покачал головой:
— Он мертв. Его кто-то застрелил.
