позвонил моей матери. Она была очень растрогана.
— Надо думать, что его медицинская карта в клинике не сохранилась? — спросила Дана.
— Чья медицинская карта?
— Роберта Мейерса.
Эмили Пилгрим мотнула головой:
— Было бы логично так думать, но, как я и сказала, отец не очень-то охотно шел на перемены. Когда я купила клинику, я попыталась оборудовать ее по-современному, но он заупрямился вплоть до того, что потребовал оставить все его карты, в том числе и старые, в его кабинете. Мы компьютеризировали все, кроме его кабинета.
Эти слова воодушевили Дану, и она попыталась несколько умерить воинственность Пилгрим.
— Мой отец использовал свой компьютер лишь как тяжелое пресс-папье.
— Значит, карта эта все еще может находиться в кабинете вашего отца? — высказал предположение Логан.
Эмили Пилгрим пожала плечами:
— Да. Может быть, и так, но…
— А не могли бы мы это проверить? — спросила Дана.
Эмили Пилгрим качнулась на каблуках. Она покачала головой и закрыла глаза:
— Только по распоряжению властей.
— Мы не собираемся читать эту карту, — заверила ее Дана. — И не просим вас читать ее для нас. Нам просто надо знать, здесь ли она.
Эмили Пилгрим скрестила руки на груди.
— Могу я спросить, зачем вам это надо? Странно, ей-богу! Какова ваша цель?
— Доктор Пилгрим, — вежливо проговорила Дана, — наверняка вопросы наши кажутся вам странными и неожиданными, и мне очень жаль огорчать вас, заставляя вновь и вновь переживать смерть вашего отца. Я тоже совсем недавно потеряла брата. Но подробное объяснение оказалось бы очень долгим и запутанным. Прежде чем мы станем отнимать у вас время, не можете ли ответить, здесь карточка или нет?
Пилгрим глубоко вздохнула и прикрыла веки. Дана испугалась, что теперь она окончательно замкнется и откажется говорить с ними.
— Вы узнаете почерк вашего отца? — спросила Дана.
Пилгрим открыла глаза:
— Конечно, узнаю.
Дана вытащила из портфеля пустую картонную папку, ту, что они обнаружили на квартире Питера
Бутера. Она передала папку Пилгрим, и та вгляделась в выведенную потускневшими чернилами фамилию на ней, после чего открыла папку.
— Откуда это у вас?
— Узнаете? — спросила Дана.
— Это его почерк, там, наверху? — осведомился Логан.
— Да. Совершенно точно. — Она открыла папку. — Видите эти каракули на внутренней стороне? — Она указывала пальцем на какие-то выцветшие чернильные следы. — Это отец чертил. Он исчеркивал все своими каракулями. Ни одной бумажки, даже важной, нельзя было оставить возле телефона — обязательно всю ее исчертит. — Она покачала головой. — Что происходит? Где вы раздобыли карту и где остальное?
Дана кивнула.
— Проверьте, пожалуйста, сохранилась ли у вашего отца карта Роберта Мейерса?
— Так вот же она. По крайней мере, папка от нее!
— А проверить нельзя?
Судя по ее виду, Пилгрим начинала терять терпение.
— Мы ничего там не нарушим! — поспешила заверить ее Дана. — Только проверим.
Пилгрим еще на секунду задержала на них взгляд. Потом со вздохом сказала:
— Пойдемте.
Она повела их куда-то в задние помещения, по дороге занимая разговором:
— Отец практиковал здесь в течение сорока восьми лет. Его кабинет забит всяким хламом, как лавка старьевщика. А у меня не было ни времени, ни смелости попробовать разобраться тут и вычистить ненужное. Думаю, что и теперь я не скоро смогу приняться за это.
Эмили Пилгрим толкнула дверь в кабинет.
— Здесь вы и нашли отца? — входя, спросил Логан.
— Да, здесь, он лежал на полу. Мама позвонила и сказала, что отца до сих пор нет. — Пилгрим поглядела вниз, на синий с разводами ковер серийного производства, лежавший на полу. — Казалось, он хотел потянуться через стол к телефону, позвать на помощь, но потерял сознание.
Встав у стола к ним спиной, Логан поглядел через плечо на зеленый шкаф с картотекой и маленьким телевизором наверху.
— В котором часу вы его нашли?
— Мама позвонила мне около одиннадцати. С отцом она говорила до этого вечером, и он сказал, что едет домой. У них было так заведено. Перезваниваться ровно в десять. В десять тридцать отец приезжал домой. Когда он вовремя не приехал, она заволновалась. Дозвониться ему в кабинет она не смогла и позвонила мне.
— И вы нашли его здесь?
— Да.
— Долго он, по вашему мнению, здесь пролежал?
— Наверное, час. Или полтора.
— А что он делал здесь так поздно, в десять часов вечера? — спросил Логан.
— Но я же говорила: разбирал бумаги, смотрел игру по телевизору, если играл его любимый «Маринер».
— Так можно проверить карту?
Пройдя к картотеке, Эмили Пилгрим проглядывала буквы на белых табличках ящиков. Найдя ящик с бывшими пациентами на букву «М», она выдвинула его, собираясь пролистывать папки, но остановилась: одна из папок была чуть приподнята над рядом и поставлена немного косо, как это делал отец, отмечая вынутую. Эмили Пилгрим взглянула на папку, потом на ту, что была у нее в руке, потом выпрямилась, обернулась:
— Думаю, вам все-таки следует рассказать, что вас сюда привело.
Тридцать минут спустя Эмили Пилгрим сидела у себя в кабинете, опершись локтями на стол и сложив домиком сцепленные пальцы, точно на молитве. Позади нее на стене виднелись развешанные грамоты и фамильные фото. На этих фото отец ее был похож на постаревшего Берта Ланкастера — изящного вида джентльмен с водянисто-голубыми глазами и поредевшей седой шевелюрой.
— Так этот человек украл у отца карту? — спросила Пилгрим.
— Да.
Дана понимала, что они с Логаном сильно ее озадачили. Сейчас все сводилось к тому, поверит ли она им.
— Наверное, тело вашего отца вы не вскрывали, — предположил Логан.
Она покачала головой и пожала плечами:
— Не было причины. А теперь… Его же кремировали. Но зачем? Зачем кому-то понадобилась медицинская карта Роберта Мейерса? Зачем надо было убивать моего отца? Это бессмысленно. Не могу понять, зачем кому-то это все было нужно.
Отец всю свою жизнь посвятил здоровью детей. Врагов у него не было. Совершенно.
— Не думаю, что причина в вашем отце, доктор Пилгрим, — сказала Дана. — Думаю, она связана с тем, что хранилось в этой папке и что было известно вашему отцу. Так или иначе, это что-то уничтожено.
Эмили Пилгрим подняла взгляд и поглядела на них через стол.
