поход, как человек, на плечи которого возложена свыше некая Миссия. Как настоящий римлянин, которому посмели перейти дорогу. Каждый дюйм его атлетического, но стройного тела выдавал скрытый до поры темперамент, готовый обрушиться на врага. Неподражаемо итальянским был высокомерный жест, которым он отбросил рукой упавшие на лоб черные волосы. Неподражаемо итальянским был даже блеск его дорогих кожаных туфель.
Весь вид его буквально кричал о власти. Он излучал опасность.
– Господи, что… что ты собрался делать? – выдохнула Джоанна.
Он даже не сразу ответил, столь напряжены были его скулы. Глаза холодны, как железо, а рот тверд, словно сталь, – так глубоко ушел он в себя, так велико было его погружение в новый для нее образ, погружение во взятую на себя Миссию. Джоанне показалось, что сердце ее готово выпрыгнуть из груди при виде его.
– Иду заплатить твой долг, – наконец проговорил он.
Так ходят не платить по долгам, а как минимум убивать кредитора. Джоанне даже захотелось рассмеяться, но не потому, что ей вдруг стало весело, а от нервной дрожи, которая родилась и забилась где-то внутри ее тела. Все происходящее – а особенно то, как выглядел и что делал Сандро, – вызывало в ней странные чувства, с которыми она уже не пыталась справиться.
– Но… но ты ведь не собираешься задираться, а, Сандро? – пролепетала Джоанна. – С ним всегда его мордовороты. Громилы, которых он держит не для переговоров, а для драк.
– Думаешь, я о себе не позабочусь? – он нехорошо усмехнулся.
Она нервно облизнула пересохшие губы, а глаза ее беспорядочно блуждали по его сильному, но изящному телу, заключенному в роскошные одежды.
– Да они тебя слопают на завтрак, – ее вердикт прозвучал категорично.
Сандро рассмеялся, ничуть не обиженный таким взглядом на его Миссию.
– Они меня пальчиком не тронут, cara, можешь быть уверена!
Наивный, он думает, что Люк и двое телохранителей спасут его? Либо он сумасшедший, либо слишком высокомерен, если верит в свою неуязвимость.
– Я поеду с тобой! – В конце концов, она знала этих людей, а с некоторыми даже была в дружеских отношениях. Ее они хотя бы выслушают, прежде чем пускать в ход кулаки. Но Сандро, с его провокационной манерой, с его высокомерием…
Джоанна оглядела комнату в поисках своей сумки, с трудом припоминая, что оставила ее в офисе.
– Нужно захватить мой плащ и сумку…
– Ты остаешься здесь.
Его голос был мягок, но непреклонен. Внезапно Джоанна почувствовала прилив новых сил, новых страхов.
– Сандро! Пожалуйста! Не езди туда! – она протянула к нему обе руки. – Я знаю, что это за люди! Я умею с ними разговаривать! Я не хочу, чтобы тебя ранили!
Он кивнул на прощание, нажал кнопку лифта затянутым в кожу перчатки пальцем, ступил внутрь, и двери скрыли его из ее глаз.
Джоанна смотрела на сомкнувшиеся дверцы широко распахнутыми глазами, полными слез, и чувствовала свою беспомощность, горе и крушение всего… всей жизни.
Его не было около двух часов, и за это время Джоанна дошла до полного нервного изнеможения. Она мерила шагами комнату. Она посидела на всех стульях – только чтобы убедиться, что не может оставаться на одном месте. Она даже хотела было вызвать лифт и, преодолев свой ужас, спуститься за плащом и сумкой, чтобы поехать следом за ним. Но когда решилась нажать на кнопку вызова, ничего не сработало. Неужели лифт за это время сломался?
Когда Сандро наконец появился, Джоанна в полном изнеможении сидела на стуле, сжавшись в комочек, скинув туфли, прижав колени к подбородку и судорожно обхватив их руками. Однако она моментально выпрямилась и впилась в него взглядом, страшась найти какие-нибудь признаки физических повреждений на его красивом смуглом лице и стройном теле. Сандро теперь был без пальто, шарфа и перчаток, но его элегантный костюм оставался в полном порядке. И Джоанна вздохнула с облегчением, не увидев ни ран, ни синяков, кроме пореза на запястье, который он заработал еще раньше, разбив стол.
– Твоя расписка, – сказал он, бросая ей на колени клочок бумаги.
И тут же отошел от нее к бару, где плеснул себе чего-то, сильно напоминающего чистое виски.
Она беспомощно наблюдала за ним, потом взглянула на листок у себя на коленях. «Джоанной Престон, – гласила расписка, – 5000 фунтов выплачено полностью». И подпись – «Артур Бейтс».
– Ты даже не носишь мою фамилию, – бросил Сандро, не оборачиваясь.
Джоанна не носила его фамилию, потому что не чувствовала себя вправе. Она прикусила нижнюю губу и опустила глаза.
– Спасибо тебе за это, – сказала она, разглаживая пальцем листок.
Никакое чувство не отразилось на его безупречном, красивом лице. Но она знала, что ему бы хотелось убить ее за то, что он видел сегодня. Однако если он не собирается обсуждать это, то и ладно.
– Там просто клоака, – сказал Сандро.
«Пожалуйста, только не об этом!» – мысленно взмолилась она, чувствуя, что ее лицо заливает краска стыда.
– По крайней мере, пока ты работала официанткой в ресторане, в этом еще было какое-то достоинство, – мрачно продолжал он. – Но работать в таком месте – значит не уважать себя, Джоанна. Зачем ты туда пошла?
