образом ткать, шить и готовить пищу). Но работать им разрешалось меньше и питание у них было чуть получше — рабовладельцы заботились об увеличении количества рабов.
По центру платформы, под самый потолок, уходили пять вышек. На этих вышках, вяло переминаясь с ноги на ногу, стояли «американцы» и «бэнээсовцы» с арбалетами. Они зорко следили за снующими туда- сюда клеймёнными рабами. Выходы со станции охранялись не только от внешних врагов, но и от возможного бегства рабов со станции.
В боковой стене станции зияла дыра полутораметрового диаметра. Внутрь и вниз уходила нора. Туда цепочкой быстро шли, почти бежали, клеймённые рабы с пустыми носилками. Оттуда они выносили носилки, загруженные песком и камнями. Носилки с породой несли к гермодвери, соединяющей нижнее и верхнее помещение, выгружали на телегу. По мере наполнения телеги, дверь открывалась и породу вывозили наверх.
— Что они делают? — спросил Дехтер у Светланы.
— Роют себе новое жильё. Рабовладельцы хотят выгнать туда всех или большинство рабов, чтобы освободить пространство в основном помещении. Видите ли, рабы им «портят воздух». При этом для рабов не предусмотрено освещения в этой яме. Жить они будут в потёмках.
Была на станции и школа, в которой учились только мальчики и только один год. Здесь давались азы чтения и арифметики. Но правительство Штатов заботилось не о всеобщем образовании. Просто надо было выяснять уровень способностей детей, а это можно было сделать только в процессе обучения. Наиболее умных отбирали для дальнейшей учёбы в Университете Центра. Штатам тоже нужны были специалисты для лечения американцев и бэнээсовцев, для обслуживания электросети, артезианских скважин, для работы на фабрике по производству электрооборудования (лампочки, провода, фонари, аккумуляторы, динамомашины), являвшейся экспортной основой Америки, а также нужны были зоотехники и агрономы для обслуживания сельского хозяйства. Выучиться для сына раба было единственной возможностью пробиться вверх. Сын раба, став Специалистом, принимался в БНС, получал рабов и сам становился рабовладельцем.
Но обычно титул «коренного американца» и членство в БНС передавались по наследству.
Упитанных людей в Московском метро были единицы. В Муосе их, думалось, быть не может вообще. Губернатор же Немига-Холл был не упитанным, не полным и даже не толстым. Он был жирным. Когда они поднялись в резиденцию губернатора, вошли в его жилище, достаточно просторное по здешним меркам, Дехтер сначала и не понял, что за гора лежит перед ними на диване. Губернатор штата Немига-Холл весил не менее трёхсот килограмм. Губернатор не смел отказывать себе в еде. Помимо поглощения в немереных количествах жирной свинины, Губернатор съедал в течении дня несколько килограмм печенья и булок. Специально для него была сделана оранжерея, потреблявшая треть электроэнергии станции, в которой выращивались пшеница и сахарная свёкла. Любил он побаловать себя и сильно выжаренным на свином жиру картофелем. И сейчас на жирных губах и волосатых грудях Губернатора, размерам которых позавидовала бы кормящая мать, покоились крошки от недавно съеденного произведения кулинарии.
Были у Губернатора и другие слабости. В промежутках между потреблениями пищи и решением государственных дел, он расслаблялся с двумя юными девушками-рабынями. Сейчас обнажённые наложницы сидели за диваном, спинами к вошедшим, и о чём-то перешёптывались. Губернатор тоже был совершенно гол и лишь прикрылся от глаз вошедших парламентёров тряпкой, небрежно бросив её на гору своего живота и паха.
Учитывая, что губернатор выйти из жилища не мог, у наложниц была обязанность его мыть и выносить за ним горшки. В таком унижении своих рабынь губернатор тоже находил почти сексуальное наслаждение.
Губернатор был сыном американского морпеха и одной из его наложниц. Просто как-то так получилось, что три его старших брата один за другим погибли или умерли при странных обстоятельствах. Потом покончил с собой и его отец, за которым ранее признаков депрессии и недовольства жизнью не наблюдалось. Злые языки говаривали, что к смерти своей родни причастен сам губернатор. Но у него на все случаи было «алиби». Но и что с того, что все обеспечивавшие ему «алиби», после его назначения на должность губернатора стали приближёнными? Кто теперь уже упрекнёт в этом губернатора?!
Отец губернатора не сильно ратовал за насаждение американской культуры, да и с детьми своими он не то, чтобы не общался, он их почти и не знал. Поэтому Губернатор не был обучен английскому языку.
— Ну что ты, партизанка, всё ходишь тут, ходишь? Что ты вынюхиваешь у нас? А?, — не поздоровавшись и не выслушав приветствий, раздражённо спросил он у Светланы.
— Что ты за пугало с собой притащила? — это уже относилось к Дехтеру и его маске.
— А может я ей нравлюсь? Может она остаться хочет? — с самодовольной улыбкой спросил губернатор, оборачиваясь к своим рабыням. Те, как бы оценив шутку хозяина, деланно захихикали.
— А что, Партизанка, оставайся у меня. С виду ты ничего. Будешь сыта. Работать почти не надо — это ж не работа (кивнул на наложниц). Да я вообще могу тебя не отпускать. Этих твоих в расход или в кандалы, а тебя у себя оставлю. Я давно уже новую девочку ищу, а то Нинка мне надоела... Да что ты хмуришься, партизанка? Нинка вот тоже хмурилась, царапалась, убежать порывалась. Помнишь, Нинка? (Одна из наложниц обернулась и испуганно закивала головой). Так её тут пристегнули (он указал на дыбу, установленную у одной из стен), без воды без еды два дня. А потом кричит: «Губернатор! Я вас люблю! Губернатор, хочу к вам в постель!». Помнишь, Нинка? (Нинка снова стала кивать и льстиво улыбаться). Ну я для большего желания её ещё денёк так подержал, а потом разрешил доказать свою любовь. До сих пор меня любит. А я её разлюбил... ха-ха-ха...
Губернатор явно восхищался собой. Он, хоть и преподносил это, как полу-шутку, но наивно рассчитывал, что Светлана согласится. Светлана, незаметно взяла за руку Дехтера. Она чувствовала, как тот напряжён. Ещё пару секунд и он подорвётся оторвать эту жирную голову и не посмотрит на трёх стражников, упёрших парламентёрам в спины заряженные арбалеты. Она решила вмешаться. Строгим и одновременно почтительным голосом она прервала запугивания и предложения Губернатора:
— Я очень ценю ваше предложение, Губернатор Штата Немига-Холл. Но у меня, как и у Вас, много дел государственной важности и пока нет времени на личную жизнь (Губернатор, хоть и получил отказ на его полушутливое предложение, между тем остался доволен тем, что Светлана сделала это не резко). Конфедерация Партизан, а также Учёный Совет Центра и Атаман Нейтральной очень ценят строжайшее соблюдение Штатами Конвенции в части свободного пропуска по их территории послов и торговцев и не причинения им зла. Мы помним, что Штаты не нарушили не разу пункт Конвенции об оказании содействия послам. Надеемся на Ваше высокомудрие в этом вопросе и в дальнейшем. А теперь мы бы хотели попасть в Фрунзе-Кэпитал для разговора с Президентом Славински по очень важному вопросу, касающемуся всего Муоса.
Губернатор хотел было открыть рот, но Светлана его опередила:
— Вспомните, Губернатор, я всегда освещала Вам суть проблемы, по которой иду в Фрунзе-Кэпитал, но сейчас, при всём желании, этого сделать не могу. Это настолько важный вопрос, Губернатор, что я его не могу открыть даже вам. О данном вопросе знают все правители государств, входящих в Конвенцию. И, я думаю, Президент должен знать тоже. Только в его компетенции определять круг лиц, которым он может доверить эту тайну. И вы, как мудрый человек, понимаете, насколько может быть зол Президент, если он не получит данное сообщение вообще или получит его слишком поздно. А он его обязательно получит, даже если по каким-то причинам мы не дойдём до Фрунзе-Кэпитал. В туннеле остались наши друзья, которые по истечении определённого времени сами пойдут во Фрунзе-Кэпитал обходными путями, считая, что с нами что-то случилось. Мне бы не хотелось, что Президент мучился какими-то сомнениями в отношении Вас, Губернатор, если узнает, что мы со своим сообщением до него не дошли.
Ещё недавно самодовольный Губернатор, почти уверивший себя в полной власти над этой стройной и симпатичной девушкой с таким независимым и смелым лицом (не то что эти тупые угодливые рабыни), теперь был явно озадачен. Светлана ему вежливо напомнила, что если с ними что-либо случится, то об этом узнают и Президент и другие члены Конвенции. Его тогда просто сотрут в порошок, причём с большим удовольствием это будут делать и те и другие. Губернатор почувствовал себя не в своей тарелке. Он даже,
