Ленточники уже контролируют треть пространства. Они осаждают Штаты и нападают на партизан. Если сидеть, сложа руки, и умилённо толкать гуманистическую ересь, скоро Муос будет принадлежать ленточникам. Нам места здесь не будет. Наш с тобой долг защитить население Муоса от врага. А для этого наши государства надо объединить. Объединить при помощи сильной и жёсткой руки. Ну и при помощи оружия, которое у нас с тобой будет.
Дехтер угрюмо ответил:
— Я видел, как ты защищаешь своё население. За время экскурсии по Штатам насмотрелся на твоих подданных.
— Какие мы нежные! Это твоя подружка-партизанка на тебя так повлияла? А что ты думал? Сильная власть предполагает разделение на сильных и слабых. Это закон жизни... Ладно, убеждение на тебя пока не сильно действует. Попробую другие методы... Да ты не надейся, пытать я тебя не буду. Уверен, что пытки ты выдержишь с гордо поднятой головой. Я тебе такого удовольствия не доставлю. Пойдём-ка со мной. Ты во время своей экскурсии по Штатам ещё не всё видел...
Президент взял со стола пистолет и махнул им в сторону выхода. Дехтер, со связанными руками, вяло пошёл в указанном направлении. На выходе Дехтера взяли на прицел три конвоира-арбалетчика. Его вели в слепую ветвь туннеля. Они прошли мимо ямы, где сидели Светлана и Глина. Кто-то включил свет и Дехтер увидел что-то, что заставило его, видавшего виды офицера, вздрогнуть. Тупик туннеля был отгорожен клеткой. В нём находилось существо: чёрное, слизкое с кошмарной чёрной морщинистой трехглазой мордой. Со щели, которая являлась ртом, текла слизь. Существо имело четыре конечности, одновременно похожие и на руки и на ноги. Оно было раза в полтора больше человека. Когда зажёгся свет, существо кинулось на решётку и издало булькающий вой.
— Знаешь, кто это? Это морлок. Его создали твои друзья-центровики. Мои люди его нашли во время вылазки на поверхность. Его бросили подыхать, посчитав, что он не прошёл какого-то там испытания. А у меня он ожил, подрос. Мы ему скармливаем трупы... Ну, иногда, и полу-трупы... Очень экономно и гигиенично.
Теперь Дехтер увидел несколько черепов, валявшихся в клетке. Его стало подташнивать. Славински, наслаждаясь произведённым эффектом, продолжал:
— Ему у нас хорошо. Мы ему даже жену нашли. Она провинилась. Про каких-то «землян» басни травить начала, моих рабов от работы отвлекать. Вот я её в жёны нашему морлоку и отдал. Думал — убьёт её морлок. Так нет же, он к ней хорошо относится, едой делится, не обижает. Я бы даже больше сказал... Может скоро дети пойдут.
Всмотревшись, Дехтер увидел в углу клетки ещё какое-то существо. Это была женщина или девушка. Она была грязная, волосы слипшиеся, одета в какие-то лохмотья. Она сидела на полу клетки и раскачивалась из стороны в сторону. Она явно была не в себе. Дехтер, не поворачиваясь, сквозь зубы, сказал президенту:
— Ну ты и сволочь!
— Согласен с тобой... Но, как я уже говорил, выживает сильнейший. Закон эволюции, так сказать. А в наше время и в нашем мире: гуманизм — это слабость... Но я ж тебя не на экзотику посмотреть привёл. Я у тебя совета спросить хочу, вернее узнать твоё мнение: как ты думаешь, если морлоку привести ещё одну подружку, он к ней также хорошо будет относиться?
От приступа ярости у Дехтера помутнело в глазах. Три взведённых арбалета смотрели ему в спину, а президент явно ждал взрывной реакции от Дехтера.
— Если ты со Светланой что-нибудь сделаешь — тебе и твоим Штатам — хана! Это грубейшее нарушение Конвенции. Центр, Партизаны и Нейтральная объединятся и сметут вас.
— Да срал я на их Конвенцию. Подумай сам. Во-первых, Конвенцию я и так уже нарушил, отступать мне некуда. Во-вторых, у меня есть ты, а значит вертолёт, оружие, хорошие солдаты (Я всё-таки думаю, что убежу тебя). В-третьих... Вот тут-то самое интересное... — президент дружелюбно-заговорщицки моргнул Дехтеру, после чего поманил его за собой.
Они возвращались в резиденцию. Славински, проходя мимо арестантской ямы, небрежно сказал одному из конвоиров:
— Эту партизанскую шлюху к клетке подтяните, пусть понемногу знакомится с морлоком.
Конвоир подбежал к яме и стал её открывать, выполняя указание президента. От осознания того, что Светлану могут поместить в клетку к этому мутанту, у Дехтера стали подкашиваться ноги.
Президент указал конвою остаться в адъютантской, а сам с Дехтером вошёл в кабинет. Затем Славински зашёл в спальную и вышел оттуда с тёмно-серым пластиковым чемоданчиком.
— Никто из живых, кроме меня конечно, об этой маленькой тайне не знает. Вот смотри.
Президент поднял крышку чемоданчика — это оказался ноутбук. Засветился монитор, на нём появилось стилизованное изображение взрывного устройства.
— На Октябрьской, в одном тайничке, заложено 100-килотонный ядерный заряд. Нажатие комбинации клавиш — и заряд взорвётся. Тогда всему этому Большому Червячнику, как ты выразился — хана. Приятно уйти из жизни, зная, что с тобой закончит существование весь этот гнилой мирок. Это равняет тебя с божеством. Разве не так? Стоит этим дурням подойти к Фрунзе-Кэпитал, как я осуществлю эту нехитрую манипуляцию. Кстати, если я буду умирать от старости или болезни, я сделаю тоже самое. Уж такой я вредный. Не вижу смысла в существовании этого мира, если в нём не будет меня. Но, если кто-нибудь достойный заслужит быть моим преемником, я, скорее всего, передумаю...
— Ты сумасшедший...
— Разве? А по-моему нет... Разве ты не считаешь эти мои аргументы весомыми... Разве тебе уже не хочется согласиться...
Дехтер был знаком с поражающими факторами ядерного взрыва. Он представил, как заряд, заложенный на Октябрьской, в доли секунды превратит в плазму всё на расстоянии сотен метров. Раскалённая плазма, вместе со взрывной волной, будет распространятся по туннелям, ломая и плавя гермодвери и прочие препятствия. Не пройдёт и секунды, как вся Московская линия со станциями и туннелями превратится в кишку, наполненную раскалённым газом. По Большому Проходу взрыв ломанётся и на Автозаводскую линию, сметёт Немигу и всё что за ней, Первомайскую («Анка!») и всё что за ней. Потом туннели обрушатся. Неметрошные коммуникации будут частично обожжены прорвавшимися раскалёнными газами, частично разрушены от взрывной волны и тектонического землетрясения. Если где- то и выживут отдалённые поселения — они скоро вымрут от радиации. Муосу, безусловно, придёт конец!
Последние слова Президент говорил, уже из своей спальной — он там прятал свой чемоданчик. Потом вышел и сел на стол, дружелюбно глядя на Дехтера, но при этом сжимая в руке пистолет, впрочем со спущенным бойком.
— А если я соглашусь, а потом тебя обману?
— Всё продуманно. Перед тем, как мы с тобой заключим союз, ты мне предоставишь маленькую страховочку на случай обмана. Для начала ты прилюдно казнишь своего дружка-центровика. Подружку- партизанку, так и быть, можешь оставить себе, но только клеймишь её в свои рабыни. Заметь, я не такой уж и жестокий... У меня есть ещё с десяток пленных: партизаны, центровики, один нейтрал... Видишь ли, должен признаться, что я и раньше немножко нарушал Конвенцию, хотя их сородичи думали, что это всё работа ленточников... Так вот, нескольких пленных ты казнишь, а остальных мы отпустим домой. Чтобы они рассказали своим, что ты стал верным сыном американского народа и всё такое. И ещё, я кое-какие распоряжения отдал на счёт твоих друзей, которые в туннеле перед Немига-Холл остались. Тех, кого возьмут живым, ты уговоришь идти с нами. Если не уговоришь — лично казнишь за неподчинение приказу командира. Пойми, войны всё равно не миновать! А если её не миновать — её надо выиграть. Когда ты сделаешь для меня эти маленькие услуги, подтвердив свою верность, мы с тобой пару раз скатаем за оружием и начнём победоносную войну. Как два верных и надёжных напарника! Разве не гениальный план?
Во время своих самодовольных изливаний Рэй Славински не заметил, что Дехтер уже начал дыхательную гимнастику. Он вспомнил: Анна говорила, что если будет плохо, молись Богу, молись, как
