Светлана сидела в квартире на Фрунзе-Кэпитал, в которой временно квартировался Галинский. Перед ней стояла миска, доверху наполненная тушёным картофелем с мясом. Теперь ей разрешили есть, сколько хочет. До этого ей давали есть по чуть-чуть, чтобы не случилось несварения кишечника.
В вонючей яме она и Глина провели четыре дня. Странный оказался этот офицер Центра. Он обращался со Светланой так, как будто её ненавидел: постоянно ей грубил, словесно унижал. Но когда стражники попытались вытащить её наверх, чтобы отвести к морлоку, он с голыми руками кинулся к ним и выхватил у одного из рук арбалет. Под угрозой арбалета стражник отдал центровику колчан со стрелами, а сам вылез из ямы. Тогда Глина втащил лестницу в яму и сообщил, что из ямы никто живым не выйдет, пока не вернётся его командир. Стражники могли запросто их перестрелять сверху, но на это у них не было разрешения Президента и поэтому они терпели. А спросить у президента боялись, так как пришлось бы доложить, что безоружный пленный разоружил конвоира.
А потом наверху началась какая-то суета. По крикам стало понятно, что убит Президент. Кто это сделал, Светлана догадалась сразу.
Светлана потрогала скулу. Боль ещё не совсем прошла. Это у неё след от тяжёлой руки Глины. Стражники в яму им кидали по две недоваренных картофелины в день. После того, как у неё случился голодный обморок, Глина потребовал, чтобы она ела и его порцию. Она категорически отказывалась, тогда он её ударил наотмашь. После этого она съела две картофелины своего сокамерника. Возможно, эта добавка спасла её от голодной смерти.
Тряслись руки, хотелось быстрее набить желудок, но она старалась есть медленно, хотя удавалось это с трудом. Галинский, видя её смущение, отошёл и отвернулся к стене, якобы рассматривая узор выцветших обоев.
Когда Светлана съела всю порцию, она, убедившись, что однокурсник на неё не смотрит, быстро облизала миску изнутри и поставила на стол. Есть хотелось ещё.
— Спасибо, Гена.
— Да ладно тебе. Что дальше думаете?
— А какие новости насчёт нашего отряда?
— Никаких. Известно, что они вошли в туннель, раскатали засаду с Фрунзенской, а потом, как сквозь землю провалились. На Фрунзенскую они не пришли, на Немигу не возвращались. Думают, что они наткнулись на шатуна.
— Здесь же шатунов не было.
— В Большом Проходе их тоже когда-то не было.
— Нет, я уверена, что они живы.
— Уверена, — с ухмылкой передразнил Галинский, — Что дальше делать собираешься — я спрашивал.
— Пойдём с Глиной к Партизанам. Вернее, я к Партизанам, а он — в Центр. Я думаю, что Радист и Митяй тоже пойдут к Партизанам. По неметрошному Муосу они ходить не будут. Тем более с Майкой... Какая же я была дура, почему мне было её не отправить к Партизанам ещё с Нейтральной...
Светлана, согнувшись и обхватив голову руками, дальше разговаривала сама с собой:
— Нет, пока Митяй жив, а убить его не просто; Майка тоже будет жива. И Радист тоже... Он хоть драться и не умеет, но за Майку он глотку кому угодно перегрызёт... И другие уновцы тоже...
Галинский перебил замыкающуюся в себе Светлану:
— Да, ребята ещё те. Этот вожак их, который с вами был...
— Дехтер?..
— Да-да, Дехтер... Про него уже легенды складывают. Говорят, что он послан землянами. До сих пор не могут понять, как он со связанными руками, раненный, нашего любимого Президента в ад отправил, да его стражу перекалечил. Кстати, ты ещё всего не знаешь. Этих самых стражников, которые убили вашего командира, сейчас под пытками допрашивают. Так вот они говорят, что Дехтер в последние секунды жизни ломал какой-то чемоданчик, принадлежавший покойному президенту. Инквизиторы с Вест-Гейт нашли обломки этого чемоданчика. Оказалось, что это куски компьютера. Помнишь, нам про такие умные штуки в универе рассказывали? Электрики посмотрели и сообщили, что некоторые детали в результате поломки именно перегорели. То есть компьютер на момент его уничтожения функционировал. Пришли к выводу, что компьютер приводил в действие какой-то механизм или оружие, представлявшее собой угрозу Муосу. Вспомнили, что президент своим приближённым, когда был пьяным, бахвалился, что он весь Муос может в мгновение ока стереть в порошок. Уверен, что Дехтер не зря своей жизнью пожертвовал.
— Я уже сама начинаю верить в диггерские легенды о Посланных.
— А во всесильных землян ты не веришь?, — с усмешкой спросил Галинский.
— Да нет пока... А ты чего такой невесёлый. Американцев свергли. Вот-вот рабство отменят.
— Ой, Света! Что-то страшат меня эти перемены. Молодой Президент Республики, понемногу пьянеет от власти. Рабство он отменять, кажется, раздумал. Только тем, кто участвовал в революции, объявил свободу и набрал их в свою армию. В туннелях американцев и бэнээсовцев десятками расстреливают, даже тех, кто ничего плохого не сделал; даже тех, кто принял Республику. Семьи расстрелянных отдают в рабство вчерашним рабам — нынешним рекрутам новой армии. Президент, похоже, готовится идти дальше. Он и меня-то вызвал, потому что я тебя лично знаю. Так двузначно мне объяснил, что надо бы тесные контакты с Партизанами и Центром налаживать, да побольше информации о них выведать, в особенности про численность армии, вооружение и так далее. Боюсь, что наш Президент — это новый диктатор, который со временем попытается захватить Муос. А это снова кровь, разруха, голод... Колесо истории даёт новый виток. Я ему про ленточников пытался напомнить — он же их на Вест-Гейт не встречал, слишком далеко от их территорий. Так он меня выгнал, сказал, что я «сцыкло» и что если я ещё раз его по мелочам побеспокою, он и меня в расход пустит... Да я-то ладно. Вот Настюху мою с детками хотелось бы увидеть...
Игнат Заенчковский сидел в кресле покойного Президента Штатов. Это было шикарное вращающееся кожаное кресло, в котором он буквально утопал. Теперь это его кресло — кресло Президента Республики. Игнат, улыбаясь, смотрел на стилизованную карту Муоса, аккуратно нарисованную цветными карандашами, висевшую на стене президентского кабинета. Вот они: две большие дороги линий давно уже нефункционирующего метро. От этих двух артерий, как капиллярные сосуды, во все стороны расходятся паутинки переходов, ходов и коллекторов. Эта вселенная под названием Муос лежит у его ног.
Он молод, силён. У него много энергии и большие планы. У него есть друзья и соратники. У него впереди много побед. Скоро весь Муос будет Республикой. Его любимая и любящая жена Алла станет Первой Леди этой Вселенной. Когда он, устав от трудов и побед, решит уйти на отдых, он подарит эту Вселенную своему сыну Аркадию. Он заулыбался, вспомнив своего маленького забавного пятимесячного Аркашу. Сейчас его Алла с Аркашей на руках войдёт в их квартиру-кабинет. Он их расцелует и расскажет о своих планах. А Алла будет восхищаться своим могущественным мужем. А потом, когда ребёнок заснёт, он возьмёт её на руки и отнесёт на кровать. Сегодня дела могут подождать...
Дверь открылась.
— Господин Президент!, — растерянно моргая глазами на Игната смотрел его управляющий, — Господин Президент, ваша же... жена и сын...
— Что с ними?!
— Ленточники! Они напали на кортеж в туннеле. Мы нашли только одного живого солдата. Ленточники подумали, что тот убит и не забрали с собой... Игнат Александрович. Никто не думал, что ленточники могут напасть в этом туннеле — их там никогда раньше не было...
— Нет!!! Нет!!!, — Президент выбежал из кабинета и побежал к туннелю в направлении Фрунзенской...
7. Ленточники
