Не смотря на то, что носители всячески оберегали своих хозяев, им надо было кормиться. А для этого им необходимо было идти на поверхность, чтобы возделывать картофель, сражаться с хищниками, мутантами и незаражёнными людьми. Паразиты тоже боялись радиации, а значит потери среди хозяев были неизбежны. Возник нелёгкий вопрос: кто из хозяев ценнее? Конечно тот, кто старше. Зарождавшаяся цивилизация ленточников, как потом их назвали, построило своё псевдообщество, используя странную иерархию: чем старше был паразит, внедрённый в тело носителя, тем этот червь больше чтился и оберегался, и тем более высокое положение в гнезде занимал его носитель.
Хозяина, который был паразитом Корня, называли Прародителем. Он был самым главным хозяином, хотя по большому счёту от своего потомства ничем не отличался. Корень был переполнен невыразимой гордостью за свою счастливую судьбу быть носителем Прародителя. Вот только со здоровьем у него было всё хуже и хуже. Немутировавшие черви-паразиты, прежние сородичи хозяина, продолжали жить в теле бывшего бомжа, пожирая его изнутри. Лучевой ожог внезапно начал гноиться, ткани в шее отмирали. Корень принял волевое решение пересадить Прародителя, дабы не подвергать его опасности, и торжественно сообщил об этом другим носителям.
Для того, чтобы подобрать тело, обитатели Гнезда напали на вооружённый кордон станции Восток. Потеряв нескольких убитыми, им удалось утащить с собой крепко сложённого мужчину. Всё гнездо собралось на платформе наблюдать торжественный и волнующий момент пересадки Прародителя. Корня привязали к креслу, за руку его держала Кукла. Мужчина лет сорока — талантливый хирург в прошлой жизни, а теперь носитель, на виду у ликующей и волнующейся толпы сделал надрез на шее Корня. У него потекли слёзы, но это были не слёзы страдания, а слёзы радости за казавшийся ему неописуемо прекрасным акт продолжения жизни Прародителя. Хирург вырезал огромный кусок плоти на шее Корня и небрежно отбросил его в сторону, аккуратно взял в руку пятисантиметрового пульсирующего червя, головная часть которого уходила между позвонками, и с некоторым усилием извлёк его из кровоточащей шеи Корня.
У Корня была ещё секунда, в течении которой он, освободившись от паразита, осознал чудовищность и омерзительность всего с ним происходившего в последнее время. Ему хотелось раздавить эту гадкую пиявку, которая так долго издевалась над ним, и которую с таким трепетом сейчас держал в своих руках хирург, поднося её к надрезу на шее нового носителя. Но сделать он ничего уже не мог. Корень, будучи уже не носителем, а просто человеком, — умер.
После нападения на кордон станции Восток, восточенцы усилили этот кордон и никого со стороны Борисовского Тракта не пропускали. Несколько нападений были успешно отбиты. Но однажды дозорные увидели нечто, что застало их врасплох. Со стороны Борисовского Тракта шли дети. Впереди шли совсем маленькие — едва научившиеся ходить, сзади — дети постарше. Они приближаясь к заслону, плакали и жалобно просили: «Пустите нас! Пустите нас!». Восточенцы стояли с поднятыми автоматами и арбалетами, не решаясь стрелять, а лишь робко предупреждая непослушных детей, чтобы они не подходили. Когда дети подошли к брустверу из мешков с песком, старшие из них подняли на руки младших и стали их перебрасывать через мешки. Малыши окружили растерянных пограничников, и как по команде выхватили припрятанные ножи. Восточенцы открыли огонь, расстреливая их в упор, но было слишком поздно. Дети, а за ними взрослые, перепрыгивая через трупы погибших, бросались и свирепо ранили и убивали защитников.
На стрельбу в туннель бежало подкрепление из незадействованных на работах мужчин. Но им противостояло всё население Борисовского Тракта — от мала до велика. За считанные минуты так и не организовавшееся сопротивление было сломлено. Благородные всех возрастов вбежали на станцию. Восток сдался. Все несчастные были взяты в плен. По мере размножения червей их всех «обращали» в благородных.
Спустя два года благородные предприняли такую же попытку захвата Московской. Но московчане, зная от восточенских беженцев об обстоятельствах падения Востока, хладнокровно расстреляли детскую процессию ещё на подходе к их укреплениям. Тогда благородные изменили тактику. Через два года они сымитировали якобы переворот и смену руководства в их стане. К московчанам пришла делегация, направленная якобы «новым» правительством. Те осторожно приняли делегацию, приняли их извинения по поводу прежних неправильных действий, заверения в уважении и надежду на долгое взаимовыгодное сотрудничество. Между Московской и Востоком наладились связи. С Московской на Восток шли обозы. Они возвращались в полном составе. И московчане не замечали, что вернувшиеся люди уже не такие, какими были, когда уходили. Они рассказывали о невероятном гостеприимстве восточенцев и рекомендовали другим их обязательно посетить. Среди московчан медленно, но неуклонно расширялась популяция благородных.
Благородные решили не рисковать и не делать тотального захвата Московской. Они расширяли торговлю, общение с другими станциями, обращая всё новых и новых делегатов и торговцев. Носители хозяев уже были на всех станциях восточной части Муоса и кое-где дальше. Всё чаще благородным на этих станциях удавалось незаметно для других обитателей захватить несчастного, пересадить ему личинку червя и удерживать его в течении времени, достаточного чтобы червь стал контролировать мозг нового носителя.
Случались казусы. Иногда маниакальные действия благородных замечались и пресекались другими несчастными. Иногда операция по пересадке червя проходила неудачно и новый реципиент умирал, так и не став носителем. Иногда кандидату в носители самому удавалось вырваться до обращения и рассказать о действиях своих захватчиков.
Количество необъяснимых случаев помешательства среди жителей было замечено властями станций. Объяснить это они не могли, и поэтому был вызван следователь из Центра.
Дмитрий Остромецкий ещё до Последней Мировой работал следователем в одном из Минских управлений милиции. Удар его застал в поезде метро, можно сказать, во время работы — он как раз ехал кого-то допрашивать.
Уникальные аналитические способности Остромецкого были замечены и востребованы в метро. Преступлений, в том числе запутанных, в Муосе было предостаточно. Он возглавил следственный отдел. Первое время ему приходилось расследовать преступления практически на всех станциях и во многих неметрошных поселениях. Во время Американской войны было не до законности, и Остромецкий пошёл добровольцем в диверсионный батальон Центра. Был дважды ранен. После подписании Конвенции оказалось, что не в Америке, не у Партизан, не на Востоке следователи не нужны — там правосудие правила инквизиция, либо суд Линча. Следственный отдел был сокращён и Остромецкий снова стал простым следователем, что его абсолютно не расстроило. С добытым в бою трофейным М16, он ходил по станциям, дальним поселениям и бункерам Центра, и расследовал не только преступления, но и разные таинственные и запутанные происшествия. Об его уникальных способностях и дивной интуиции прознали на станциях Востока, где уже назревала паника по поводу серии таинственных случаев.
Не смотря на то, что голодные администраторы голодных восточных станций были очень горды, они буквально умоляли власти Центра предоставить им квалифицированную следственную помощь. Они даже передали Центру беспрецедентное по своему содержанию письмо с подписями и печатями руководителей всех станций следующего содержания:
Предъявитель сей грамоты уполномочен руководством и населением Независимых Станций Востока: Площадь Победы, Академия Наук, Площадь Я. Коласа, Парк Челюскинцев, Московская, Восток, Борисовский Тракт, Уручье, во имя Независимости, к совершению на территории указанных станций, а равно на территориях, входящих в управление указанных станций, любых действий, вплоть до истребования и уничтожения имущества, членовредительства и убийства, без мотивации и объяснения своих действий. При предъявлении сей грамоты любые действия, выполнение которых требует предъявитель, должны быть выполнены без промедления и требования объяснений от предъявителя. Уклонение от данного требования расценивается как преступление против Независимости и карается немедленным расстрелом без суда и
