Радист и Бородач сели на пол, а Светлана, за неимением места — на колени Радисту. Она, чмокнула его в щёку и сказала фразу, которая обрушила на сердце Радиста ливень счастья:
— Игорь, это — мой брат! Знакомься — Юрий или, как его здесь называют, Юргенд.
«Брат! Это — всего лишь брат!» — счастливая новость за мгновение изменило настроение Радиста. Он был готов расцеловать Юргенда, но решил пока ограничиться рукопожатием:
— Игорь.
Юргенд растерянно протянул сильную руку и робко пожал её Радисту.
— Я рад тебя видеть, Посланный!
— Кто?, — удивился Игорь. Но Светлана перебила:
— Об этом потом.
— Ты же говорила, что твой брат погиб?
— Нет, я тебе говорила, что он пропал. Через четыре года мы встретились, Юра нашёл меня. Нас от диких диггеров отбили светлые диггеры. Думали, что я не выживу и поэтому Светлые оставили меня недалеко от нашего лагеря. А Юру забрали к себе. Теперь он тоже диггер, он вырос в этой бригаде и стал бригадиром. Иногда мы встречались — есть у нас некоторые общие вопросы... Но встречи бывают редкими. Последний раз виделись года полтора назад. Сам понимаешь, как мы рады этой встрече.
Юргенд по-прежнему ошалело, не сводя глаз, смотрел на Радиста. Радиста такое внимание смущало, и чтобы не молчать, он спросил у Юргенда, кивнув на выход из конуры:
— А что это там такое?
Юргенд даже не шелохнулся, и за него ответила Светлана:
— Они учат, вернее повторяют, Поэму Знаний. Когда-то давно бригадиры пришли к выводу, что в условиях разобщённых поселений диггеров трудно сохранять знания и не впасть в дикость. Ведь это уже случилось у их бывших собратьев. Была создана Поэма Знаний — своеобразная энциклопедия, включающая в себя основные положения основных наук: математики, физики, химии, биологии и других. Каждый диггер обязан знать эту поэму наизусть и научить ей своих детей. Почти всё свободное время диггеры занимаются изучением и повторением Поэмы. Можешь поверить, это достаточно эффективный способ, особенно в исполнении диггеров, владеющих «погружением» и «исключением».
— Чем владеющих?..
— Видишь ли, диггеры не выходят на поверхность, а возможностей пропитаться внизу не так уж много. Чтобы выжить в условиях голода, они научились «исключению». Усилием воли они могут те или иные органы или части тела, а при сне и отдыхе — всё тело, как бы исключать из организма, погружая в полуживое состояние, требующее минимальных затрат энергии и питательных веществ. Это им помогает: то, что ты съедаешь за день, диггеру может хватить дня на три, а при полном исключении всего тела — даже на целую неделю. Ну а «погружение» — это, наоборот, максимальная активизация работы тех или иных органов. В том зале они все погружены в изучение Поэмы, мозг у них работает во всю, а другие органы почти не задействованы. Кстати, это не так ново. До Последней Мировой на поверхности жили люди, которые могли годами пребывать в полумёртвом состоянии. Их называли, кажется, йогами.
Радист не был уверен, что понял объяснения Светланы. Не имея большого рвения в изучении наук, он подумал о сомнительной пользе такого времяпрепровождения, но решил ничего не говорить, боясь обидеть по-прежнему не сводящего с него глаз Юргенда. Светлана тоже заметила застывшую маску на лице брата, и с улыбкой сказала:
— Всё, брат, давай. Посланный должен отдохнуть. Он ещё слаб.
Юргенд секунд пять не шевелился, потом суетливо и виновато закивал: «Да-да, пусть Посланный отдыхает!» и выполз из конуры. Светлана, поправив занавесь на двери, неожиданно навалилась на Радиста, уложив его на пол. Быстро расстёгивая ему пуговицы на одежде, она прошептала:
— Я надеюсь, ты не совсем ослаб...
К своему удивлению Радист обнаружил, что он не совсем ослаб.
Радист лежал и смотрел на переливающийся неоновый гриб-светильник. Светлана лежала рядом, положив голову ему на плечо, а руку — на грудь. Она спала, сопя тихонько, как ребёнок, — тёплый воздух из её приоткрытого рта, приятно щекотал Радисту щёку. Всё было так же, как когда-то давным-давно на Пролетарской.
Но сколько всего произошло за это время. Отряд уновцев почти уничтожен, а он так и не приблизился к своей цели. Перед глазами проплывали лица его боевых товарищей: Дехтер, Лекарь, Бульбаш, Комиссар... Муос — этот жестокий мир, который стал для него почти родным, стоит на грани захвата ленточниками. Неужели они вообще пришли сюда зря? Неужели зря погибли его товарищи? Нет, пока он жив, всё не зря! Пока он жив — жива их миссия! А он дойдёт, доползёт до цели, чего бы это ему не стоило! Он уже не тот зашуганный ученик старого радиомеханика. Он — Радист. Он многое успел увидеть за это время. И он чудом спасался в самых критических ситуациях. Ему помогал Бог, Которому молится Светлана и Которому начал молиться он. А раз ему Бог помогает, значит он на правильном пути! Он заставит работать этот передатчик и только тогда вернётся в Москву. Вернётся вместе со Светланой.
От своих мыслей Радист сжал кулаки и напрягся. Светлана проснулась, подумала, что он хочет уйти, крепче его обняла, открыла глаза, смешно сморщила нос и уверенно заявила:
— Не пущу!
— А я и не ухожу.
— Я тебя больше никуда и никогда не отпущу. Я от тебя не на шаг не отступлю. Ты — мой муж. Я так решила. А муж и жена должны быть вместе. Всегда, до самой смерти. И после смерти тоже. Ты понимаешь меня?
— Понимаю...
Светлана вздохнула:
— Да разве ты можешь это понять? Знал бы ты, как мне без тебя плохо было. Я чуть с ума не сошла. Хорошо хоть Майка нашлась...
— Что?!
— Да, нашлась! Представляешь чудо какое! Я уже перестала надеяться, а мне сообщают, что она на Нейтральную сама добралась и ищет свою маму — это меня, значит. Ну, её ж на Нейтральной тогда запомнили, когда мы два раза проходили. Они там все такие нелюдимые, а вот Майке помогли в Лагеря добраться, всё-таки есть у них что-то доброе в душе. Как увидела её — сердце кровью обливается, вся такая исхудавшая, исцарапанная. Когда Майка узнала, что мы идём тебя освобождать, так она давай: «Хочу к папке! К папке хочу!». Представляешь, она тебя папой называет!
Онемевший Радист боялся перебить Светлану.
— Решила я её с собой взять — ведь она привычная уже. А она проказница такая — всё убежать в туннели норовит. Её не пускают. У диггеров это строго: никто из бригады не должен никуда отлучаться без разрешения бригадира. Её уже ловили раза два или три. Она плачет, вырывается, а перед набегом на Восток даже в истерику впадала. Думаю, что это стресс у неё так проявляется. Ничего удивительного: я, взрослая баба, пока от Немиги до Нейтральной дошла — чуть не поседела. А она — ребёнок — столько дней не понятно где блукала... Но ничего, теперь мы будем все вместе...
— Где она?, — не своим голосом перебил Светлану Радист.
— Хочешь увидеть? Пошли. Я на всякий случай её всегда на ночь, когда спать одну уложу, закрываю.
Светлана быстро оделась, и они вышли из комнаты. Диггеры спали — видимо была ночь. Они спали, не одеваясь, не накрываясь и ничего не подстилая — на голом полу. Владение телом позволяло им спать в таких условиях.
Радист и Светлана подошли к какому-то помещению с ветхой дверью. Дверь была подпёрта арматурой. Радист открыл дверь. Здесь тоже висел гриб-светильник. Майка спала, но, услышав шум, открыла глаза. Она увидела Радиста. В глазах была неестественная для ребёнка злоба и ненависть. Радист и Майка, не моргая, смотрели друг другу в глаза. Светлана, ничего не понимая, ласково обратилась к девочка:
