борт. Спустился по небольшому вертолётному лестничному трапу и оказался в воде почти по колено. Он опустил в воду канистру и погрузил её горловину. Вода быстро побежала в канистру. Она была мутной, и безусловно, радиоактивной. Но это не имеет значения. У них есть дистиллятор, который даже мочу может превратить в чистейшее аш-два-о.
Пока набиралась вода, спецназовец огляделся. Снаружи пейзаж смотрелся ещё более мрачно, чем из вертолёта. Не смотря на дождь, где-то всё равно выли и скулили. Капли дождя, падая на листья мутировавших растений, создавали звук, который не на шутку тревожил.
Случайно спецназовец посмотрел на шасси вертолёта, большое колесо которого наполовину было погружено в воду. Какое-то растение, вроде лианы, подымалось из воды и обвивало шасси. Эта лиана имела древовидный стебель в руку толщиной. Стебель, словно змея, извивался по шасси, подымался к корпусу и под корпусом разделялся на два побега. Они, как две лапы, охватывали корпус и скрывались из виду за изгибами вертолётного корпуса.
Страх у спецназовца может присутствовать только во время безделия и при отсутствии боевой задачи. Теперь же у него была задача — вертолёт необходимо было освободить от этого растительного лассо. Может быть, мощь вертолётного двигателя и сможет разорвать путы, но стоит ли рисковать. Уновец закрыл наполненную канистру, поставил её на ступень трапа, достал штык-нож и уверенными шагами пошёл через воду к шасси. Он начал резать побег ножом. Это было не дерево — намного мягче и эластичней. Он успел сделать только небольшой надрез по резиноподобному побегу. На месте пореза проступил бесцветный сок и побег упал в воду. Что-то насторожило в этом падении — так безжизненный шланг не падает. Побег как будто отдёрнулся назад и быстро спрятался в воду. Уновец, пожав плечами, развернулся, чтобы подойти к трапу. Он ступил шаг, острая боль обожгла лодыжку. В то же мгновение скрытая под водой петля затянулась на его ноге и потянула от вертолёта. Уновец с высоты собственного роста упал в воду. Невидимая верёвка тащила его, он цеплялся за утопленные под водой кусты и траву, но они выскальзывали из перчаток его костюма. А его медленно тащили. Боль в лодыжке усиливалась и стала уже невыносимой. Уновец выхватил нож, как мог, изогнулся и провёл лезвием под водой возле ноги. Лезвие наткнулось на скрытую под водой плеть. Он её резанул и хватка ослабла.
Испуганный спецназовец развернулся и быстро пополз на четвереньках к вертолёту. Его оттащило метров на десять. Дополз до трапа. Пока карабкался по трапу — упал. На ногу было невозможно встать — она горела огнём, разрываясь от боли. Вертолётный люк открылся и его товарищ, одетый в противорадиационный костюм, уже втаскивает уновца в шлюзовой тамбур вертолёта.
Голенище сапога в обхвате лодыжки было как будто расплавлено. То же самое было и с носком. Кожа на лодыжке превратилась в большую кровоточащую язву. Обезболивающие уколы едва помогали.
Ночью у уновца был бред. Ему виделось, что щупальца побеги оплетают их вертолёт со всех сторон. Камбала, как катушка внутри клубка, беспомощно обвит этими змеями. Потом побеги начали сжиматься, ломая вертолёт. В разломы обшивки в кабину вползают побеги, на концах которых человеческие головы. Каждая из них норовит укусить уновцев. Раненый кричал, бился, порывался выйти из вертолёта. Его пришлось связать, сделали укол психотропа.
Через два дня раненный пришёл в себя. Нога ему по-прежнему болела, иногда он резко вздрагивал и покрывался испариной от внезапных сильных приступов боли. Бреда у него не было, и он рассказал о том, что с ним произошло. Он высказывал опасения насчёт хищных побегов и просил осмотреть, не оплели ли они вертолёт. Внешние мониторы не давали обзора корпуса вертолёта и поэтому убедиться в обратном можно было только выйдя на поверхность. Второй уновец осуществил вылазку, и вернувшись, заверил товарища, что всё нормально, никаких побегов или другой опасности не наблюдается. Раненный не верил, он просил, чтобы его отвели самого посмотреть, обвинял пилота и второго уновца в недооценке угрозы.
Схватка с неведомым растением добавила уныния на борту. Единственное, что их успокаивало, это наблюдения за Тузиком. Он был им как свой. За это время они заметили, что амфитеатр является территорией Тузика. Он несколько раз дрался на пограничных брустверах с наглыми соседями. Вот он, завидев пресмыкающееся, напоминающее одновременно большую ящерицу или маленького крокодильчика, смело вступил с ним в схватку. Кровожадные челюсти несколько раз смыкались у самой головы Тузика. Но он всякий раз вовремя отпрыгивал. Тузик делает прыжок и уже разгрызает позвоночник рептилии. Дёргающееся животное он притащил в свою будку, и приступил к трапезе, с удовольствием пожирая недавнего врага. Уновцы радостно зааплодировали очередной победе их невольного соседа по амфитеатру.
Раненный снова начал жаловаться на боль — нога распухала. Назойливо просил, чтобы вышли и проверили, не оплели ли побеги корпус вертолёта. У него развивалась своеобразная фобия против местной флоры. В отсутствии медика невозможно понять, что это: психическое расстройство или следствие укуса неведомого растения. Второй спецназовец был вынужден по одному или два раза в день выходить из вертолёта, обходить его и сообщать об отсутствии опасности. Нервозность нарастала. Между спецназовцами возникла явная неприязнь из-за постоянных страхов и жалоб раненного. Со временем он стал просить, а потом требовать, чтобы они улетали из этого места, где растения охотятся на людей. Ему объясняли, что в таком случае отряд, ушедший в метро, их не найдёт и погибнет; взывали к его долгу и мужеству. Но он ничего не хотел слушать — его страхи были сильнее.
Родионов стал серьёзно опасаться. Кроме спиртовых компрессов и обезболивающего он не знал, как ещё можно лечить укус неведомого растения. Раненный выходил из под контроля, он становился агрессивным. Никого не слушал и ничего не боялся. Кроме побегов, которые, как он якобы чувствовал, незаметно пролазят в вертолёт.
К концу второй недели случилось ещё одно страшащее событие. Пропал Тузик. Раньше, даже если его не было видно на обзорных мониторах, постоянно двигающуюся точку можно было наблюдать на эхорадаре. Но в этот день, с самого утра, ни самого Тузика, ни его изображения на радаре не было. Спецназовцы и даже сам Родионов увидели в этом какое-то дурное предзнаменование. Просмотрели вчерашнюю запись с камер наблюдения и эхорадара. Увидели, что Тузик вечером, как ни в чём не бывало, забежал в свою «будку», но так из неё и не вышел. Родионов увеличил изображение будки. Тузик лежал там. На сколько позволяло разрешение экрана, они рассмотрели, что глаза у него широко раскрыты и мутно смотрят прямо на вертолёт. Так собаки не спят — он сдох.
Это очень сильно встревожило уновцев. Конечно, животное-мутант могло умереть от старости или болезни, но вчерашнее его бодрое состояние не давало к этому предпосылок. Спецназовцы настояли на вылазке. Родионов согласился и даже сам решил принять в ней участие. Он и здоровый спецназовец оделись и вышли. Подошли к будке. То, что они увидели, повергло в шок. По мере приближения создавалось впечатление, что Тузик запутался в какой-то паутине или длинной траве. Но когда подошли — увидели, что десятки побегов-нитей серо-зелёного цвета буквально пронизывали трупик насквозь. Нити, обвившие Тузика, стелились по земле, разделялись и соединялись. Они шли к ближайшему кустарнику и точно также пронизывали его ствол. То же самое наблюдалось и с двумя молодыми деревцами, росшими рядом с кустарником. Нити немного блестели на солнце. Если приглядеться, то становилось видно, что они неровной паутинной полосой сходили с «трибуны» амфитеатра. По центру этой полосы шёл коричневый побег, от него эти нити и росли. Паутина ползла в стороны. Встречая на своём пути траву, кусты, деревья, другие растения, она впивалась в них и становилась с ними одним целым.
Родионов осматривая паутину, вернулся к трупу Тузика. Живот Тузика впал, рёбра стали выделяться ещё сильнее. Нити, в месте соединения их с трупом, слегка пульсировали и имели красноватый окрас. Не было сомнений — они пожирают труп.
Родионов присел у края паутины. Кончики нитей едва заметно шевелились и удлинялись. Они росли, ища новую добычу. Он потянул спецназовца за руку, и они пошли к вертолёту. В вертолёте, раздевшись, Родионов сразу подошёл к обзорному монитору, увеличил изображение будки, включил запись с инфракрасной камеры наблюдения. Красно-оранжевое пятно Тузика ещё в два часа ночи спокойно спало в своей будке. Потом Тузик задёргался, пытался убежать, но какая-то невидимая в инфракрасном свете сила, не отпускала его. Он упал и ещё в течении нескольких часов дёргал лапами.
